ТАК ЧТО ЖЕ ЭТО ТАКОЕ - РАДИКАЛЬНЫЙ БИХЕВИОРИЗМ?

Конечно, рассуждения о экономике и политике, разоблачение людоедской сути капитализма, империализма, олигархии и т.п. - вещи интересные и нужные, но они не продвинут нас ни на шаг вперед к социализму и коммунизму. Социализм не построишь, не имея о нём чёткого представления. И самое важное - уяснить принципиальную разницу между капитализмом и социализмом и суть перехода от первого ко второму (так называемой «культурной революции») в аспекте межличностных отношений, т.е. повседневного поведения людей в обществе. А для этого необходимо знание хотя бы основ науки о поведении - радикального бихевиоризма проф. Б.Ф. Скиннера.

Кардинальное различие между капитализмом и социализмом состоит в том, что первое - это АНТИ-общество, в котором отношения взаимозависимости и взаимопомощи между людьми (в социалистической литературе это называется солидарностью) полностью разрушены и подменены отношениями односторонней зависимости всех и каждого от денег. Деньги при капитализме - это ВСЁ: и «волшебная палочка», исполняющая все желания (или, по-бихевиористски, «универсальный положительный подкрепитель») индивидов, и основа власти богачей над бедными - т.е. главный фактор, который организует общественные отношения, слепляет общество из индивидов в одно более или менее удовлетворительно функционирующее целое. Буржуйские идеологи вроде Гаека абсолютизируют власть денег (или, как они говорят, «рынка»), приписывают им поистине божественное всемогущество и прочие магические аттрибуты.

Однако грабительская суть капитализма делает его внутренне нестабильным. Когда подкуп потребительством (положительное подкрепление повседневной рутины) в силу экономических причин (в частности, падения нормы прибыли - в материальном производстве, или краха спекулятивного бума, устроенного на зыбкой основе многоэтажных кредитов - в сфере финансового паразитизма) неизбежно сменяется открытым грабежом (например, с помощью экономического кризиса и войн), то капиталистическое общество, как Шалтай-Болтай, распадается на атомы - индивидов, для «сборки» которого буржуи не имеют иного средства, кроме насилия «королевской конницы и королевской рати» - установления политической диктатуры: военной вроде пиночетовой, фашистской вроде гитлеровской, олигархической вроде банановых «республик» и ельцинской «указной дерьмократии».

Удивляться тут вовсе нечему - если традиционные взаимосвязи общества разрушены ради торжества эксплуататорской тирании, для которой нет ничего святее денежной прибыли, то буржуйская «свобода» - это не более чем произвол власти денег. Порабощенное капиталом АНТИобщество состоит из отдельных якобы «свободных» индивидов, невротически мечущихся между иллюзиями мнимого ницшеанского величия и горечью ущербного существования бессильной одиночки - в духе Кафки, Киркегора и экзистенциалистов. Буржуйский индивидуализм мифов о «сверхчеловеке» Ницше и американской «свободе» - это парадная сторона явления, названного буржуйскими идеологами Дюркгеймом и Вебером «отчуждением (алиенацией)» и «аномией».

Люди капиталистического общества, выбитые каким-нибудь общественным катаклизмом из узкой колеи денежных отношений, становятся беспомощными и гибнут массами, часто в бессмысленной междоусобице. Печальное свидетельство тому - миллионы «демократических» граждан Европы, загнанных гитлеровцами, как овцы, в концлагеря, и уничтоженных там. Или недавнее массовое убийство «левой» молодёжи в летнем лагере отдыха в Норвегии, устроенное фашистско-сионистскими подонками. Люди массового общества могут молить о помощи или пощаде, или пытаться бороться с врагом в одиночку, но АБСОЛЮТНО не способны на организованное сопротивление, организованную борьбу.

Марксизм, к несчастью для нас, полностью игнорировал эту горькую правду, и в результате советское общество было не менее разложено отчуждением, чем капиталистическое. И стоило только рухнуть государству СССР, державшему всех и каждого в стальном кулаке, как начались хищничество, мафиозный разбой и массовое вымирание - чего, собственно, и добивались западные империалисты - хозяева горбачёвско-ельцинских катастройщиков и прихватизаторов.

«Военный коммунизм» как противоядие может быть НЕОБХОДИМ в момент остро кризисной ситуации, но на его основе построить социализм нельзя - он так и остаётся инструментом управления обществом с помощью организованного насилия, подменяющего давно уничтоженную капитализмом и ставшую уже туманным преданием социалистическую САМОорганизацию общества.

Ведь только маленький народ Ливии, для которого Муаммар Каддафи (да будь он благословен!) бережно сохранил (наперекор марксистской доктрине) «отсталые» родо-племенные общественные отношения, не только не распался на атомы потребителей-мещан, но и оказался способным успешно противостоять военной агрессии ВСЕГО западного империализма. Благословенны и счастливы те народы, которые сохранили свои традиционные общественные порядки! Горе русским, поддавшимся на западное обольщение и уничтожившим крестьянскую общину, которую народники рассматривали как удобную основу для построения социализма! К несчастью, чёрное дело Столыпина, марксистов и нынешних дерьмократов победило...

Какой же урок мы должны извлечь из катастрофических событий 20-го века, а в особенности - последних 20 лет, показавших на деле иллюзорность марксистских догм о «революционности и солидарности пролетариата»?

Да такой, что социализму нужна ДЕЙСТВИТЕЛЬНО научная основа науки о поведении - радикального бихевиоризма - теперь уже для ИСКУССТВЕННОГО синтеза уничтоженных капитализмом общественных (и одновременно межличностных) отношений равенства, взаимозависимости и взаимопомощи, которые и ЕСТЬ социализм на практике.

Социализм никак не создать политическими «левыми» партиями в традиции фальшивых авторитетов вроде Маркса. Социализм может быть создан лишь общинно-кооперативным движением в духе практиков вроде Роберта Оуэна. Оуэн и кооператоры-рочдельцы опирались на живое наследие общины, растерзанное в Англии «промышленной КОНТР-революцией». Нынешние социалисты имеют теперь не только пример «отсталых» обществ вроде ливийского, но и надёжную научно-техническую основу бихевиористской науки о поведении и технологии социальной инженерии.

Поэтому я приступаю к публикации наиболее важных отрывков из трудов профессора Скиннера. В силу того, что Скиннер был убеждённым сторонником капитализма, его интерпретации действительности и рецепты её изменения зачастую направлены ПРОТИВ социализма. Поэтому его ценнейшее научное наследие должно быть по-социалистически переосмыслено и адаптировано для целей уничтожения капитализма и построения социализма.

Делать и выкладывать переводы книг целиком не буду. Это, во-первых, мне одному просто не по силам, а во-вторых, может оказаться нарушением авторских прав, прикарманенных какой-нибудь фирмой. Итак, начнём с азов.

- -- - -- -- - --- - - - -- - -

Скиннер, Беррес Фредерик - Burrhus Frederic Skinner

„Факторы подкрепления. Теоретический анализ - Contingencies of Reinforcement. A Theoretical Analysis. NY, 1969”

Раздел 1. Факторы подкрепления и проектирование культур. - Part 1. Contingencies of reinforcement and the design of cultures

Глава 1: Роль окружающей среды - Chapter 1: The role of the environment

(Опубликовано ранее на сайте ЦФКР: 19 Главная категория / Познавательное общение / Re: Человеческое достоинство и культура против космополитич. антикультуры и фашизма: 20 Январь 2011, 20:26:45)

«Было время, когда окружающую среду считали просто местом, в котором протекала жизнь и поведение животных и людей. Их поведение могло быть иным в иных местах, однако не из-за различий между этими местами. Окружающая среда считалась сценой, необходимой для них и которая, вероятно, благоприятствовала или мешала определенному поведению, но однако не определяла ни распространение, ни форму поведения. И лишь в семнадцатом веке ей была отведена более активная роль Декартом в его предвосхищении рефлексов, и только в девятнадцатом веке рефлексы были идентифицированы и изучены. И тогда физиологи начали называть воздействие окружающей среды стимулом, по латыни - "кнут". Это слово приобретало новый смысл по мере открытия и изучения рефлексов, и его применение было расширено Павловым, когда он продемонстрировал, как можно обусловить новые стимулы. Открытие тропизмов послужило обоснованием, особенно в трудах Жака Лёба, воззрений о том, что окружающая среда тем или иным образом принуждает организм к определенному поведению.

Такова была основа, на которой зародилась психология "стимула и реакции". Джон Б. Уотсон усвоил принцип условного рефлекса и объединил его с более старым понятием привычки. Он утверждал, что новое поведение приобретается животными и людьми путём обусловливания и проявляется, пока действуют соответствующие стимулы. Эта точка зрения была систематически разработана Кларком Халлом (71). Е.Б. Хольт резюмировал её следующим образом: "Нас на самом деле гонят батогами и кнутом по жизни" (70). Однако им было трудно показать, что это справедливо в отношении любого поведения. Им не удалось найти бесспорные стимулы для всех реакций, да и некоторые важные факторы окружающей среды, например, нехватка еды, не действуют как стимулы. Исходная концепция была вскоре заменена на нечто куда менее определённое под названием "совокупная ситуация стимулирования". Неприятен был и тот факт, что многие стимулы, заведомо достигающие организм, по видимому не оказывают никакого действия. Поэтому был изобретен новый вид стимула, который назвали "сигналом", с тем удивительным свойством, что он действует только тогда, когда организм в нем нуждается. (Этологи решают похожую проблему точно так же, когда они приписывают инстинктивное поведение "рилизерам" - стимулам, которые действуют только тогда, когда организм готов реагировать.)

Так получилась сборная солянка, заваренная для того, чтобы спасти формулу "стимул-реакция", и её результатом стала тенденция пихать детерминанты поведения обратно в организм. Когда не удавалось найти внешние стимулы, приходилось выдумывать внутренние. Если нехватка еды сама по себе не была стимулом, то она по меньшей мере могла вызвать "побуждение", которое погоняло бы организм изнутри. (Муки голода, возможно, и подтверждают эту точку зрения, однако сходная стимуляция от набухших семенных пузырьков, которая по мысли Уотсона могла бы объяснить половое поведение, была менее правдоподобной.) Эмоциональные перемены привели к выдумыванию дальнейших внутренних стимулов; например, страх стал приобретенным побуждением. Даже инстинкты стали стимулами, и эту точку зрения, как ни странно, поддерживал даже Фрейд.

Таким образом возникла необходимость выдумывать внутренние процессы и механизмы. Если явный стимул очевидно не действовал, то это объяснялось тем, что привратник ЦНС (центральной нервной системы) - нечто вроде демона Максвелла - отказался его впустить. А если организм очевидно реагировал надлежащим образом на те стимулы, которые, однако, уже исчезли, то говорили, что он реагировал на копии этих стимулов, хранившиеся в его памяти. Многие из этих активностей ЦНС были лишь слегка замаскированными двойниками ментальных (душевных) процессов, которые психология "стимула-реакции" поклялась развенчать. И в самом деле, их продолжали называть ментальными (или, когда изменилась мода, когнитивными) в сходных формулировках, заимствованных из теории информации. Вот замените стимул на "ввод" и реакцию на "вывод", и ряд крупных проблем сразу упрощается. Это, конечно, перспективно, но не особенно, потому что без процессов в ЦНС им все же не обойтись. Вывод следует за вводом только в том случае, если ввод был "селектирован", "трансформирован", "загружен в память", "вызван из памяти" и так далее.

Вне рамок стимула и реакции

Все формулировки поведения в рамках стимула-реакции или ввода-вывода страдают от одного серьезного недостатка. Ни одно объяснение взаимодействия организма и окружающей среды не является исчерпывающим, если оно не включает действия окружающей среды на организм после того, как он отреагировал. Тот факт, что поведение может иметь серьезные последствия, конечно, не остался незамеченным. Философия гедонизма утверждала, что люди работают, чтобы заработать удовольствие и избежать страдание, а утилитаризм пытался объяснить поведение с точки зрения его полезных результатов. Эволюционная теория указывала на то, что результатом является адаптация и проспособление организма к окружающей среде. И несмотря на это все полное значение последствий поведения получало признание очень медленно. Возможно, сыграли роль опасения относительно конечной цели - телеологии: "Как, мол, что-либо уже после акта поведения может повлиять на него?", но главная трудность заключалась в фактах. Были обнаружены скандальные исключения изо всех этих правил. Поведение людей иногда приносит им боль и лишает удовольствия, приносит им сомнительную итоговую пользу и вредит выживанию человека как вида. Вознаграждения и наказания не всегда имеют предсказуемые результаты. Даже если мы знаем, сколько человеку заплатят, нам не узнать, сколь усердно он будет работать. И если мы знаем, что у одного ребенка родители относятся к нему с любовью, а другого родители муштруют как держиморды, нам не узнать, кто из детей станет конформистом, а кто - бунтарем. И если мы знаем, что одно правительство тираническое, а другое - мягкотелое, мы не сможем предсказать, какой народ смирится, а какой - взбунтуется. Было положено много труда на то, чтобы объяснить неожиданности такого рода - например, вымышляя иные типы удовольствий и страданий - но при этом никто не преуспел в сохранении веры в правильность основных принципов.

Более обнадеживающий порядок стал выявляться, когда начали исследовать временные отношения между поведением и его последствиями. В знаменитом эксперименте Эдварда Л. Торндайка голодная кошка, заключенная в ящик, могла повернуть задвижку и открыть дверцу; тогда она могла выскочить из ящика и добраться до еды, лежащей снаружи. Следует особо отметить некоторые отличительные черты данной ситуации. Бегство из ящика и доступ к пище определены намного отчетливее, чем какая-либо итоговая выгода или окончательное преимущество, и они наступают сразу после поворота задвижки. Они даже могут налагаться на следы этой реакции, а в этом случае проблема конечной цели снимается.

Торндайк установил, что акт поведения (поворот задвижки), по его выражению, "stamped in" (запечатлялся). Это позволило ему построить кривую научения, показывающую, как кошка добивалась поворота задвижки все быстрее и быстрее по мере повторов эксперимента. Ему не было нужды предполагать, что каким-то образом усиливалась сама реакция. Это могло происходить все быстрее уже потому, что все иные акты поведения в ящике "stamped out" (отбрасывались). Успешная реакция может быть отобрана по её последствиям аналогично тому, как, по словам теории эволюции, мутация отбирается по её вкладу в выживаемость. (Эту интерпретацию селективного эффекта последствий позднее поддерживал Эдвин Р. Гэтри.)

Дальнейшее упрощение этого эксперимента проясняет весь процесс. Ящик, в котором голодная крыса нажимает на рычаг и немедленно получает пищу, явно следует традиции Торндайка. Однако эта реакция намного проще и её последствие находится во мгновенной зависимости от неё, по крайней мере если происходит условное подкрепление - как, например, звуком срабатывающей кормушки. Однако тут есть и более важное отличие: если заведомо дать крысе свыкнуться с ящиком еще до того, как ей будет доступен рычаг, большую часть иного, конкурирующего поведения можно будет "отбросить" прежде, чем станет возможной реакция, которой научают крысу. И тогда Торндайкова кривая научения, показывающая постепенное исчезновение поведения, не приводящего к успеху, исчезает. Вместо неё мы получаем четкую перемену успешности реакции: немедленное, часто очень резкое увеличение частоты (129).

Использование частоты реакции как зависимой переменной дало возможность сформулировать взаимодействие между организмом и окружающей средой более адекватно. Последствия, которые увеличивают частоту ("подкрепляющие"), подразделяются на положительные и отрицательные в зависимости от того, подкрепляют ли они своим появлением или же своим исчезновением. Класс реакций, находящихся в зависимости от подкрепления, называют оперантом, чтобы подчеркнуть то, что за действием на окружающую среду следует подкрепление. Мы создаем оперант, делая подкрепление зависимым от реакции, однако важной чертой получаемой единицы поведения является не её топография, а вероятность её проявления, наблюдаемая как частота возникновения. Предшествующие стимулы могут иметь к нему прямое отношение. Любой стимул, присутствующий при подкреплении операнта, приобретает над ним контроль в том смысле, что в его присутствии частота будет выше. Такой стимул не действует как инициатор; он не вызывает реакции в принудительном смысле. Он просто является существенным аспектом той ситуации, в которой возникла и получила подкрепление реакция. Ради четкого отличия его называют дискриминантным стимулом (или SD).

Адекватная формулировка взаимодействия между организмом и окружающей средой должна точно определять три вещи: (1) ситуацию, в которой происходит реакция (2) саму реакцию и (3) подкрепляющие последствия. Взаимоотношения между ними и являются "факторами подкрепления". Эта концепция характеризует тот аспект окружающей среды, который Толман и Брансвик, вероятно, пытались идентифицировать, когда они говорили о её "причинной текстуре" (160). Эти взаимоотношения намного сложнее, чем между стимулом и реакцией, и они намного более плодотворны как в теоретическом, так и практическом анализе. Поведение, порожденное определенным набором факторов, можно объяснить без привлечения гипотетических внутренних психических состояний или процессов. Если явный стимул не оказывает действия, то это не потому, что организм не обратил на него внимания, или что некий привратник в ЦНС его отсеял, а потому, что этот стимул не играет заметной роли среди преобладающих факторов.1 Тем же самым образом можно отбросить за ненадобностью и прочие когнитивные процессы, привлеченные для спасения формулы ввода-вывода.

В лаборатории, изучающей оперантное поведение, факторы подкрепления устраивают преднамеренно и наблюдают их действие. Установка эксперимента содержит различные управляемые стимулы, один или несколько инструментов, которые регистрируют реакции, и одно или более средств подкрепления. Специфические взаимоотношения между этоми компонентами поддерживаются при помощи реле, часовых механизмов, счетчиков, анализаторов частоты и т.д. (Усовершенствования этого оборудования за прошедшие двадцать пять лет явно свидетельствуют о возрастающей сложности факторов, которые подвергаются анализу.) Поведение обычно регистрируется в форме кумулятивного протокола, потому что на нём частота и изменения частоты за значительные промежутки времени видны с первого взгляда, а дальнейшие детали обычно выявляют путём анализа промежутков времени между реакциями. Некоторые факторы требуют компьютерной обработки данных о поведении в режиме он-лайн. С помощью такого оборудования и экспериментальных методик, для которых оно было спроекторовано, мы начали видеть факторы подкрепления.

А каким-либо иным способом увидеть их трудно. Предположим, что мы попросили наблюдателя, который ничего не знает об анализе поведения, заглянуть в типичную экспериментальную установку, когда в ней проводится опыт. Он увидит, скажем, голубя, который время от времени клюет цветные диски на стенке, и он может заметить, что голубь клюет разные диски с разной частотой. Время от времени цвета дисков изменяются, и эта перемена, возможно, сопровождается заметным изменением частоты клевков. Иногда срабатывает кормушка и голубь ест, и наш наблюдатель предполагает (возможно неправильно), что тот в последнее время сидел без еды. Кормушка обычно срабатывает сразу после того, как произошла реакция, но вовсе не обязательно после реакции на диск одного определенного цвета, однако во всяком случае очень редко.

Наш наблюдатель обнаружит, что трудно понять что-либо из этих несвязных фактов. А он наблюдал за подопытным организмом с казалось бы, идеальной точки зрения. За довольно длительное время он видел появление и исчезновение различных стимулов, реакций и подкрепителей. Можно констатировать, что:

непосредственное наблюдение, даже сколь угодно продолжительное, даёт ему очень мало для понимания всего того, что происходит.

Он оказался бы совершенно неподготовлен к восприятию дополнительной информации, содержащейся в простом кумулятивном протоколе, по которому он - впервые - сможет правильно оценить частоту реакции, сравнить различные её частоты и проследить её ускорения, которые теперь становятся для него очевидными. У него, конечно, не было никакой информации о предистории голубя, которую можно найти в лабораторном журнале. А самое важное, он смог бы лишь смутно гадать о взаимозависимостях между стимулами, реакциями и подкрепителями, которые он теперь может обнаружить, изучая приборы управления.

Если мы припомним, как много времени ушло на то, чтобы признать причинное действие окружающей среды в случае простого рефлекса, то нам, наверно, не следует удивляться тому, что его ушло значительно больше на то, чтобы увидеть факторы подкрепления. Традиционное гомоцентрическое понимание человеческого поведения отвращает нас от видения окружающей среды в этом аспекте, а ведь эти факты сами по себе вовсе не очевидны. А теперь попросим нашего наблюдателя взглянуть на окружающую среду в её совокупности, где жизнь и поведение людей и животных происходит под действием факторов намного более сложных, чем любые из тех, которые когда-либо были подвергнуты экспериментальному анализу.

Ведь если он не мог понять того, что происходило в сравнительно простой экспериментальной установке, как можем мы ожидать от него понимания поведения, которое он видит в окружающем его мире?

И каждый из нас был в его положении до очень недавнего времени!

Только после того, как мы проанализируем поведение под действием известных факторов подкрепления, мы станем видеть то, что происходит в повседневной жизни. Тогда вещи, которые мы раньше не замечали, начинают овладевать нашим вниманием, а вещи, которые раньше занимали наше внимание, мы научаемся не принимать на веру или игнорировать. Топографии поведения, сколь бы увлекательной она ни была, тогда отводится второе место после данных о его вероятности. Стимул теперь уже вовсе не явное начало или окончание обмена энергией, каким его видит физиология рефлексов, а любая часть ситуации, при которой реакция проявляется и подкрепляется. Подкрепление - это нечто гораздо большее, чем просто "получение вознаграждения"; преобладающая вероятность подкрепления, в особенности в различных перемежающихся схемах, является важной переменной. Иными словами, мы рассматриваем поведение и окружающую среду не как раздельные вещи или события, а как взаимодействие между ними. Мы сразу смотрим на факторы подкрепления. И тогда мы можем более успешно интерпретировать поведение.

Принципы гедонизма, утилитаризма и адаптации не были неправильными, они были попросту неточными. Это правда, что люди работают ради денег и влияния и во избежание кнута, и что они стремятся к счастью и стараются избавиться от боли. На подобном уровне можно утверждать, что вода закипает от нагревания и замерзает от охлаждения, стекает вниз или впитывается в губку. Всё это - наблюдаемые факты. Они имеют своё практическое применение и важны как азы науки, но наука быстро движется вперед к гораздо более точному анализу, и эффективная технология должна следовать в том же направлении.

(Опубликовано ранее на сайте ЦФКР: 18 Главная категория / Познавательное общение / Re: Человеческое достоинство и культура против космополитич. антикультуры и фашизма : 20 Январь 2011, 20:30:26 продолжение текста Скиннера - в один приём не умещается):

Интерпретация поведения

Речевое поведение - это та область, в которой концепция факторов подкрепления оказалась особенно полезной. Отличительной особенностью этой области является поведение говорящих людей, а точнее его слышимые результаты. Большинство лингвистов и рассматривают их как предмет изучения, мол, язык - это совокупность произносимых на нем предложений. О речи уклончиво говорят, что она имеет дело с "высказываниями." Её образчики для изучения можно получить от любого, говорящего на этом языке, если хотите - и от самого лингвиста. Топография этого поведения анализируется акустически, фонетически и по фонемам, а также по тем более крупным грамматическим и синтаксическим структурам, которые называют предложениями. Конечно, окружающая среда не игнорируется. Ведь действительно, фонемы и приемлемые предложения невозможно определять просто как особенности топографии, потому что они обладают действием на слушателя. Окружающая среда - это именно то, "о чем" все предложения, но отношение, на которое намекают выражением "о чем" обычно не анализируется далее его значения или связи. Значение высказывания - это или какая-нибудь особенность ситуации, в которой оно было сделано, или какое-либо воздействие на слушателя. Связь говорящего со слушателем описывается одним из простейших вариантов формулы ввода-вывода, в котором говорящий передает информацию слушателю или общается с ним в смысле какого-то общего для обоих действия.

Учитывая эти ограничения, неудивительно то, что лингвисты и психолингвисты так и не смогли объяснить, почему люди вообще говорят, говорят именно то, что говорится, или говорят определенным образом. Также неудивительно и то, что они обратились к ментальным предшественникам. Говорящий, мол, использует слово потому, что намеревается выразить его значение. Он составляет предложение (отчасти применяя предположительно врожденные правила синтаксиса), чтобы выразить идею или утверждение. Объявляется, что структура языка отражает структуру мысли. Эта манера психологизирования была мудро отвергнута лингвистами начала 20 века, но усилия отыскать поведенческую альтернативу, приложенные в частности Леонардом Блумфилдом (21), потерпели неудачу из-за недостатков психологии стимула-реакции. Результатом был чистый структурализм или возврат к менталистским объяснениям вроде тех, что дают генеративные грамматики.

Концепция факторов подкрепления приводит к гораздо более полезной формулировке. Язык - это не слова или предложения, которыми "в нем изъясняются"; он - это "то", в чем их высказывают - практическая деятельность речевого коллектива, которая формирует и сохраняет поведение говорящих. Речевые факторы имеют тот же самый статус, что и факторы, поддерживаемые лабораторным оборудованием, однако они включают в себя и поведение второго организма - слушателя - и поэтому то поведение, которое они порождают, имеет много необычных характеристик. И именно факторами подкрепления, доминирующими в данном речевом коллективе, а не чем-то иным, "генерируются предложения". Они формируют и сохраняют фонемные и синтаксические свойства речевого поведения и ответственны за широкий спектр функциональных характеристик - от поэзии до логики. Они делают это без помощи разума говорящего или слушателя (141). Никакой анализ речи или языка самих по себе не способен на это, даже если он и будет дополнен формулировками ввода-вывода.

Структурная лингвистика - это лишь один пример того движения в этнологии, антропологии и социологии, которое наиболее отчетливо представлено в работах Клода Леви-Стросса (89). Оно озабочено одной примечательной особенностью культуры - тем, что в ней конкретно делают люди. Люди всегда интересовались обычаями и манерами, особенно тех культур, которые сильно отличаются от их собственной. Они сообщали об образе жизни других людей - о их семейной жизни, о их системах родственных связей, их технологиях, общественных порядках и так далее. Они сообщали эти факты просто как таковые, или анализировали их структуру, или собирали и сравнивали различные структуры. Сартр критиковал то, что результат этого "статичен", но тут отсутствует вовсе не движение, а функция. В конце концов мы должны спросить, почему люди ведут себя именно так, а не иначе. И вовсе недостаточно сказать, что они следуют обычаю просто потому, что это привычно - следовать ему. Также недостаточно сказать, что люди ведут себя так, потому что именно так они думают. Чтобы понять поведение дикарей, мы должны сделать нечто большее, чем "постичь душу дикаря".

Малиновски был одним из первых, кто утверждал, что обычаям следуют из-за их последствий; и теперь мы можем сформулировать эту функциональную позицию более исчерпывающим образом. Культура - это не поведение людей, "живущих в ней"; это "она", в которой они живут - те факторы общественного подкрепления, которые порождают и поддерживают их поведение. (Факторы сохраняются другими членами группы, чье поведение, направленное на сохранение этих факторов является продуктом более ранних факторов, точно так же, как поведение слушателя, формирующее и поддерживающее поведение говорящего, является продуктом более ранних факторов данного речевого коллектива.) Регистрация того, что люди делают в рамках культуры - это важный шаг, но только первый шаг к открытию того, почему они это делают. Правила, которые извлекают из факторов подкрепления и используют для их сохранения (см. главу 6), полезны для изучения культур, однако они обычно отражают только самые очевидные факторы. А вот более тонкие, таинственные факторы могут оставаться незамеченными долгое время. Но ведь именно они являются главным предметом изучения антропологии и социологии.

Аналогичное движение в политологии называется "бихевиорализмом". Оно представляет собой вполне оправданную реакцию на незрелое психологизирование. "Бихевиоралисты" ограничиваются только теми аспектами топографии политического поведения, которые можно измерять при помощи эмпирических инструментов и методик. И не удивительно, что на симпозиуме "Пределы бихевиорализма в политологии" (35) раздавались жалобы на пренебрежение субъективным опытом, идеями, мотивами, чувствами, принципами и так далее. Ими, конечно, пренебрегают, но это вовсе не значит, что политологи должны к ним вернуться. Согласен, что политическое поведение невозможно понять просто в рамках его топографии, как это по видимости подразумевает бихевиорализм, однако тут требуется вовсе не менталистское объяснение, а дальнейший анализ политических факторов подкрепления.

Манипуляция поведением

Когда обнаруживается, что переменными, открытыми экспериментальным анализом, можно манипулировать, мы можем перейти от интерпретации поведения к управлению им. Практическое управление стало уже повседневным явлением в оперантных лабораториях, где поведение нередко производят в соответствии со спецификациями и изменяют почти что произвольно. Топографию его формируют и поддерживают; частоту реагирования увеличивают или уменьшают; стимулы подчиняют контролю и выстраивают сложные репертуары и последовательности реакций. Например, если мы изучаем зрение, то мы закладываем факторы, которые обеспечивают, чтобы организм смотрел на стимул в надлежащее время. Если мы изучаем эмоции, то мы вырабатываем стандартную базисную линию, относительно которой можно наблюдать специфические явления. Если мы исследуем ожирение, то мы устраиваем особые факторы, под действием которых организм чрезмерно переедает. Если мы исследуем сон, то мы устраиваем факторы, которые удерживают организм в долговременном бодрствовании, по окончании которого организм сразу засыпает. Если мы исследуем нервную систему, то мы закладываем стандартные репертуары поведения, которые изменяются при повреждении или стимуляции ЦНС. Если мы исследуем новые фармацевтические средства, то мы вырабатываем поведение, на которое конкретные препараты влияют специфическим образом.

Все эти практические достижения имеют отношение и к управлению человеческим поведением в реальном мире, что, разумеется, намного важнее. Традиционным методы управления страдают от недостатков теорий, на которых они основаны. Они придают слишком много значения самоочевидным вещам, - топографии поведения, а не вероятности его проявления и независимым переменным, которые имеют на него непосредственное и очевидное воздействие. Концепция факторов подкрепления приводит к гораздо более эффективной технологии поведения, которую мы сейчас рассмотрим на нескольких примерах.

Образование

Топография поведения учащегося является самым явным свидетельством того, что он что-либо знает, и ей всегда придавали слишком много значения. В классическом греческом и китайском образовании мальчиков учили зазубриванию и декламированию длинных фрагментов из шедевров литературы, и если они с этим справлялись, то не возникало сомнений в квалификации учителя. Мы уже не требуем особо много дословной декламации, но наша одержимость правильным ответом одного с ней поля ягода. И если учитель получает подкрепление, когда ученик отвечает правильно, то он склонен променять методы, побуждающие последнего к этому, однако шансы на то, чтобы тот и в будущем отвечал так же ("применял свои знания в жизни"), ему безразличны (152).

Учителя традиционно применяли только самые грубые меры воздействия. Розгой и ремнем написана долгая история карательного воздействия, которой все еще не положен конец. Большинство учеников всё ещё учат, зубрят и идут на экзамены прежде всего затем, чтобы избежать последствий, грозящих им, если они этого не будут делать. Эти последствия можно смягчить, но они всё равно останутся карательными со всеми их отрицательными побочными явлениями. Простая вседозволенность тоже далеко не эффективная альтернатива, а привести поведение под действенный контроль искусственных положительных подкрепителей - хороших оценок, перевода в следующий класс, дипломов и наград трудно.

Преподавание - это организация факторов подкрепления, которые способствуют научению. Ученик выучится и без преподавания, однако он учится более эффективно в благоприятных условиях. Учителя, работающие успешно, всегда подбирают действенные факторы подкрепления, однако у них было бы куда больше шансов на успех, если бы они понимали, что они делают. Программированное обучение - это методика, непосредственно позаимствованная из оперантной лаборатории, и она спроектирована с целью максимального подкрепления, связанного с успешным управлением окружающей обстановкой. Программа является набором факторов, которые формируют топографию реакций и ставят поведение под рациональное управление при помощи стимулов. Не менее выдающееся достижение состоит в организации факторов подкрепления в классе, которая берет на себя функции поддержания "дисциплины".

Психотерапия

Зачастую странное поведение помешанных вполне естественно привлекает внимание. Независимо от того, принимают ли его само за расстройство, подлежащее лечению, или же за симптом, свидетельствующий о расстройстве иного рода, его исследуют на "значимость". Значение ищут и в жестах помешанных, и в саморазрушительном поведении аутистических детей. Однако более важное свойство помешанных заключается не в том, что они делают, а в том, чего они не делают. Проявляемое ими поведение "ненормально" как раз потому, что оно не характерно для данной ситуации. Его невозможно было бы заметить, если бы нормальное поведение было выражено сильнее. Так что проблема заключается не в том, чтобы найти в структуре наблюдаемого поведения намеки на то, каким образом его можно было бы устранить, а скорее в том, как выработать такое поведение, которого недостает.

Традиционные меры были, пожалуй, ещё более карательными, чем в сфере образования. Некоторые особо ужасающие формы были порождены теориями одержимости демонами; иные были просто ужесточенными вариантами повседневной практики подавления нежелательного поведения. Неизбежные побочные явления карательного поддержания порядка вызывали массу хлопот, и поэтому многократно предлагались реформы. Однако простая вседозволенность редко осуществима, а личностные подкрепители, как например истинную или притворную симпатию, трудно использовать как подкрепитель желательного поведения.

Если помешанный проявляет нечувствительность в отношении нормальных факторов подкрепления, то надо преобразовать окружающую обстановку таким образом, чтобы он по возможности стал на нее реагировать. Огден Л. Линдсли назвал такую обстановку "простетической" (92). Например, в "жетонной экономике", применяемой в организации быта больничной палаты, условные демонстративные факторы используются как специальные подкрепители. Жетон обладает четкими физическими свойствами и становится мощным условным подкрепителем, когда его обменивают на другие подкрепления, и его можно поставить в непосредственную зависимость от желательного поведения.

Однако вовсе не всегда проблема заключается в нечувствительности помешанных к факторам подкрепления; оказывается, и сами факторы могут быть с изъяном. Широко известный эксперимент по организации больничного быта, проведенный Эйллоном и Хотоном (7) показывает, каким образом можно улучшить такие факторы. В начале его требовалось несколько санитаров для того, чтобы привести тридцать шизофреничек в столовую на обед, причём это дело занимало тридцать минут. Тогда факторы были изменены. Санитары больше не должны были применять никаких усилий на перемещение пациенток. Пациентки, пришедшие в столовую в течение получаса после звонка, получали обед, а все прочие оставались без еды, и никакой иной еды им не давалось. На первый обед в столовую явилось лишь несколько пациенток, однако со временем стали приходить и все остальные. А после этого дозволенная задержка постепенно была сокращена с получаса до пяти минут. К концу эксперимента все пациентки приходили в столовую в пределах пяти минут без помощи санитаров.

Этот эксперимент иллюстрирует несколько важных аспектов интерпретации и манипуляции факторов подкрепления. В палате такого сорта личное внимание санитара обычно является сильным подкрепителем, однако его зачастую можно получить только легким нарушением порядка. (Со злостным нарушением порядка борются другим образом.) Большую часть времени санитар может избежать использования пациентками как подкрепитель, когда они нарушают порядок, игнорируя их, но это становится невозможным, когда он несёт ответственность за доставку их в столовую. По сути дела, звонок на обед давал пациенткам особую власть: они могли теперь провоцировать реакции санитаров отказом идти, передвижением в неправильном направлении и так далее. Когда факторы были изменены, такое поведение больше не получало подкрепления, и в игру мог вступить другой подкрепитель.

Больничная пища - далеко не всегда подкрепитель, но она им становится, когда пациент голоден. Пациентки теперь направились в сторону столовой не для того, чтобы избежать тех чуточку карательных действий санитаров, а потому что получали положительное подкрепление от пищи. Как только эта ситуация стабилизировалась, данное поведение более не требовало особого уровня неудовлетворенности. Его уже можно было классифицировать как сходное с поведением, вполне приемлемым в рамках общей культуры. Этот эксперимент, конечно, не решает все проблемы организации больничного быта, однако он показывает, как изменение факторов подкрепления может решить некоторые проблемы и даже иметь некоторое терапевтическое действие.

Экономика

Поведение трудящегося важно для нанимателя, ведь он выигрывает, если трудящийся работает прилежно и тщательно. Как же можно было бы побудить его к этому?

Были времена, когда стандартным ответом было насилие: люди работали, чтобы избежать наказания или смерти. Однако побочные явления были ужасными, и экономика, пожалуй, является первой областью, в которой произошел явный поворот к положительному подкреплению. Теперь большинство людей работает, как говорится, "ради денег". Но многие проблемы остаются в силе, и аналогичные им явления возникают в оперантной лаборатории.

Деньги - это не естественный подкрепитель; он нуждается в обуславливании, чтобы стать таковым. Запаздывающее подкрепление, как например, при еженедельной получке зарплаты, создает особую проблему. Никто не работает в понедельник утром потому, что он получил подкрепление платёжным документом в пятницу вечером. Трудящийся, получающий зарплату еженедельно, работает в течение недели для того, чтобы не утратить уровень жизни, зависящий от недельной зарплаты. Важной частью системы является начальник, который может его уволить. Скорость работы устанавливается начальником (наряду с тактовыми стимулами конвейера или без них), а специальные карательные факторы обеспечивают качество. Так что общая картина все равно остается карательной. Очень часто указывалось, что отношение работающего на конвейере к своей работе резко отличается от отношения к ней ремесленника, которому завидуют как рабочие, так и управляющие в промышленности. Одно объяснение состоит в том, что ремесленник получает подкрепление не только от денежных результатов работы; другое важное различие состоит в том, что когда ремесленник занят неделю выполнением определенного заказа, то каждая деталь, произведенная в ходе недели может автоматически быть подкрепителем в силу того, что она - часть выполненного заказа.

Более положительные факторы действуют в схемах подкрепления, основанных на счёте, а не на часах. При сдельной оплате труда рабочий оплачивается по поштучному результату труда. Это так называемая схема с твердым тарифом, и она побуждает к высокой затрате усилий. Подкрепление поштучной оплатой столь сильно, что им часто злоупотребляют, и против него обычно протестуют все, озабоченные благоденствием рабочих (и сами рабочие тоже, когда они договариваются о размере дневной выработки). Коммивояжер, работающий за жалование плюс коммиссионные, является образцом так называемой поощрительной оплаты, представляющей собой комбинацию схем, основанных на часах и счёте. Поощрительная оплата труда сейчас не в моде, вероятно из-за злоупотреблений ею, однако её надо изучать как перспективную альтернативу карательному управлению.

Чрезвычайно эффективная схема заложена в сердцевину всех азартных игр. Представьте себе комнату, набитую людьми, играющими в бинго (лото). Игроки сидят спокойно на протяжении многих часов; они с большим вниманием прислушиваются к выкрикиваемым номерам и буквам; и они мгновенно реагируют, как только определенная карта заполнится. Что бы ни дала промышленность за то, чтобы получить рабочих, ведущих себя таким образом? И что бы ни дали рабочие за работу, которая так захватывала бы их, без остатка? (Заметим, кстати, что ремесленник большей частью находится в зависимости от таких частотных схем.)

Прочие действующие в экономике факторы побуждают людей покупать и продавать, сдавать в наём и нанимать, давать взаймы и занимать, спекулировать, изобретать, рекламировать и так далее. Стабильность культуры зависит в значительной мере от её продуктивности, и вовсе не случайно основные вопросы о культурах касаются их экономических факторов. Однако отличительные черты капитализма, социализма, коммунизма и прочих экономических систем гораздо чаще сводятся к географии, природным ресурсам, формам государственного устройства и политическим теориям, чем к технологии, основанной на научном анализе экономического поведения. Богатство культуры зависит от продуктивного поведения её членов. Постыдно, что об этом природном ресурсе не заботятся; ведь настоящая технология экономики всё ещё не разработкана. Но её основные принципы уже доступны в виде экспериментального анализа поведения.

Правительство

Правительства исключительно преданы карательной практике. Были времена, когда государству можно было дать определение: "Власть наказывать". Возможности положительного подкрепления игнорировались. Правда, Гулливер нашел тому исключение в Лилипутии, где "любой, кто мог привести достаточные доказательства того, что он твердо придерживался законов страны на протяжении семидесяти трёх месяцев, мог претендовать на получение определенных привилегий, в меру своих достоинств и условий жизни, наряду с соразмерной суммой денег из фонда, организованного для этой цели". Однако это был вымысел, который всё ещё не стал реальностью. Нынешние правительства орудуют громадными количествами как положительных, так и отрицательных подкрепителей, но они позорно пренебрегают факторами в обоих случаях. Поведение, которое хотят подкрепить, редко определяют, как во внутренних, так и в иностранных делах. Большинство правительственных решений все ещё основывается на исторических аналогиях и личном опыте, который формулируется в менталистской манере. Войны, как нам говорит ЮНЕСКО, начинаются в головах людей. Особенно неудачная война объявляется результатом "недопонимания" (166). Насилие на улицах относят на счет "фрустрации". Это опасное психологизирование. Несомненно, трудно организовать факторы подкрепления для решения проблем таких масштабов, так как решения часто приходится принимать - как и во всём прочем - без адекватной информации, однако ненаучное мышление - не решение. Политическая деятельность всегда состоит в манипулировании факторами подкрепления, и понимание факторов и их функционирования может принести радикальное улучшение.

Повседневная жизнь

Все методы образования, психотерапии, экономики и управления можно найти в миниатюре в повседневной жизни. Члены группы учат друг друга, делают окружающую обстановку более сносной друг для друга, поощряют друг друга работать и вести обмен и прибегают к этическим и моральным санкциям, которые соответствуют правительственным мерам. И они, конечно, делают это, организуя различные факторы подкрепления, которые изучают антропологи и социологи. Это трудная сфера деятельности, отчасти потому, что практика имеет меньше шансов на формализацию, чем в других науках, и отчасти потому, что тут нет управляющей роли - учителя, терапевта, нанимателя или администратора, чьё поведение сделало бы неписаные нормы практики явными.

Однако повседневная жизнь иногда недвусмысленно спроектирована. Религиозные общины, принадлежащие к иудейско-христианской традиции, были основаны на наборе правил (например, уставы Бенедикта и Августина), которые устанавливали факторы общественного подкрепления. Школы и ВУЗы в некоторой мере представляют собой общности такого рода и имеют свои собственные уставы. Другие примеры - это заведения для ухода за помешанными и умственно отсталыми, приюты для сирот, летние лагеря и тюрьмы. Методы управления ими, писаные и неписаные, очень часто являются карательными. Однако недавно были сделаны попытки спроектировать такие общности с использованием положительных факторов.

Пример тому - эксперимент в Национальной Тренировочной Школе для мальчиков в Вашингтоне, в которой учатся малолетние преступники. Культура этой общности была перепланирована следующим образом (38). Карательные меры управления были сведены до минимума; ни одного мальчишку не заставляли что-либо делать. Если хотел, он мог бить баклуши, есть доброкачественную, но невкусную пищу, спать на матрасе в палате и проводить каждый день, сидя на скамейке. Однако он мог и существенно улучшить свой образ жизни, зарабатывая очки, которые обменивались на вкусную пищу, отдельную комнату, телевизор, доступ в комнату с играми, поездку за пределы заведения и так далее. Очки можно было получить работой на кухне или на уборке помещений, но легче всего - учением. За правильные ответы давались очки.

Результатом, важным для администрации, оказалось улучшение морали. Мальчишки выполняли полезную работу и лучше относились друг к другу без наказаний, а потому и без нежелательных побочных явлений. Более важный результат был получен в отношении провозглашенных этим заведением целей его деятельности. Большинство малолетних преступников были закоренелыми двоечниками в школе. Их убедили в том, что они неучи и болваны. Под действием мощных учебных факторов, организованных в заведении, они обнаружили, что способны на учебу, а во многих случаях - на быструю учебу. Поступая так, они усваивали поведение, которое могло оказаться полезным по окончании школы и которое тем самым увеличивало шансы того, что они будут вести себя приемлемым, а не преступным образом.

По сравнению с образованием, психотерапией, экономикой и управлением четкому проектированию повседневной жизни уделялось слишком мало внимания. Исключением тому является так называемая утопическая литература. Писатели-утописты были озабочены обстановкой в обществе и возможностями её перепланировки. Независимо от того, знали они это или нет, они занимались факторами подкрепления, под действием которых проходит человеческая жизнь. Они не могли перешагнуть через пределы, очерченные известными им теориями человеческого поведения. Однако по мере того, как наши знания расширяются, открываются перспективы создания лучших вариантов. Фундаментальные науки в конце концов приводят к улучшенной технологии, и наука о поведении не является исключением. Она должна выработать технологию поведения, соответствующую конечной цели всех утопий: эффективной культуре.»

(конец текста Скиннера)

Майкл Хадсон: "Глобальный экономический кризис: Финансы как новый способ ведения войны"

Очень печально, что реальность экономической разрухи и разорения России, в которой виновен нынешний олигархо-бюрократический антинародный режим, прорывается в медии только в качестве ЧП - авиакатастроф и кораблекрушений. А общая картина надёжно замалчивается либерастами. Создаётся впечатление, что в России то ли уже не осталось серьёзных экономистов, то ли их не подпускают и на пушечный выстрел даже к таким изданиям, как «Советская Россия». Поэтому обращаю ваше внимание на американского экономиста Майкла Хадсона. Перевод на русский недавнего интервью с ним я помещаю на моём сайте http://behaviorist-socialist-ru.blogspot.com

Почитайте и посравнивайте с расейской действительностью. На мой взгляд, многое в России сходится одно к одному с реальностью неоколониальных стран «Третьего мира». Именно такое сравнение делает очевидным тот кошмарный вред, который принесли России шайки Горбачева и Ельцина, а также нынешняя марионетка Запада - Мендель-Медведев, которая по-попугайски без конца далдонит фразу, которой её выучили западные хозяева: «Надо окончательно и бесповоротно интегрировать Россию в западную цивилизацию!»

То, о чём пишет Майкл Хадсон, особенно тщательно замалчивается либерастскими медиями в России. В результате медиального охмурёжа не только в России, но и во всей Восточной Европе народ верит в миф о том, что там якобы и поныне «нет настоящего капитализма» (т.е. обещанного западной пропагандой райского «свободнорыночного» житья), а есть якобы лишь его извращение, созданное бюрократами-номенклатурщиками из бывшей КПСС и её «братских компартий», обманувшими народ в очередной раз. Особо много рьяных верунов в эту чушь среди традиционно антирусских, фашистоидных и антикоммунистических народов - прибалтов, поляков, венгров и румын.

Однако новый глобалистский олигархический порядок был создан вовсе не бывшей номенклатурой, а наехавшими в Россию и Восточную Европу западными ЦРУшными «благодетелями»-консультантами. И намеченная ими цель - превращение России и Восточной Европы в неоколониальный придаток метрополии Запада, наподобие Африки и Латинской Америки с царящими там олигархиями, военными диктатурами, повальной коррупцией бюрократии и нищетой, серостью и бесправием народа - неуклонно проводится ими и их туземными приспешниками в жизнь.

Впрочем, глобальная диктатура олигархов-«Бильдерберговцев» явно намерена сделать такое развитие событий стандартным и обязательным для ВСЕХ стран и народов, включая и метрополию Запада - США и Западную Европу. Олигархи-глобалисты, организовавшие мировой финансово-кредитный кризис, продолжающийся с 2008 года, грабят казначейства ВСЕХ стран и затягивают ремень приватизации и сокращения расходов на социальные нужды всё туже на ВСЕХ народах. Они хотят загнать - руками скупленных ими оптом дерьмократических партий и политиканов - ВСЕ народы в новое долговое рабство, в новое мрачное Средневековье. Особо гнусную роль поработителей своих народов играют дерьмократические «избранники народа», а в действительности - враги народа и лакеи олигархов-миллиардеров, типы вроде Менделя-Медведева, Обамы, Папандреу и проч.

Важно понять, что парламентско-президентская дерьмократия мила капиталистам вовсе не потому, что она якобы - «власть народа». Чёрта с два! Народ не имеет ни малейшей возможности влиять на дерьмократических политиканов. Ведь политиканы - это калифы на час, и поэтому они по самой своей сути до мозга костей продажны. Дерьмократия нужна капиталистам именно из-за свойственной ей коррупции, из-за царящего в ней систематического подкупа «избранников народа» - этой безотказной опоры тоталитарной олигархии денежных мешков под лицемерной маской демократии.

Поэтому все надежды либералов, демократов и социалистов на касту выборных политиканов - в лучшем случае самообман, а в худшем - лицемерие. Истинная демократия и истинный социализм станут возможны лишь тогда, когда основы научных - бихевиористских - знаний о поведении станут достоянием народа и откроют ему глаза на иллюзорность надежд на «добреньких» политиков и на необходимость взять судьбу общества в свои собственные руки активным участием в общественном самоуправлении, эффективность которого будет обеспечиваться его технологической основой - бихевиористской социальной инженерией.

Политическая активность народа возрастает в периоды кризиса, когда инструменты диктатуры капитала - подкуп потребительством и полицейские репрессии - оказываются слабее возрастающего стремления масс вырваться из политико-экономической тюрьмы капиталистического строя, жизнь в которой становится день ото дня всё невыносимее. И главный стимул революционной активности народа - это первые успехи в борьбе, т.е. её положительное подкрепление, как учит бихевиоризм. А успех могут принести лишь а) коллективные, а НЕ индивидуальные действия, которые б) организованы и проводятся совершенно независимо от коррумпированных и наводнённых агентами властей «левых» шаек демагогов и политиканов, уютно устроившихся в болоте парламентаризма, вроде КПРФ с её патриархом политического приспособленчества - дедом Зюзю. Дерьмократические «левые» кровно заинтересованы в сохранении диктатуры капитала, гарантирующей им спокойную жизнь привилегированных профессиональных предателей интересов народа.

Поэтому, с горечью соглашаясь с евангельской сентенцией о том, что «несть пророка в своём отечестве», я и сделал перевод на русский язык недавнего интервью американского профессора-экономиста Майкла Хадсона (Michael Hudson), автора нескольких книг, разоблачающих истинную суть капитализма и империализма, много лет работавшего на Уолл-Стрите и знающего «их нравы» по повседневной работе, а не понаслышке.

Искренне Ваш,

behaviorist-socialist

Это интервью c Майклом Хадсоном было устроено нью-йоркской радиостанцией KPFA в серии передач журналистки Бонни Фолкнер «Guns and Butter» - «Пушки и масло», а потом опубликовано на сайте globalresearch.ca под заголовком «Global Economic Crisis: Finance Is the New Mode of Warfare» - «Глобальный экономический кризис: Финансы как новый способ ведения войны» и на сайте самого Хадсона - http://michael-hudson.com/2011/07/the-euthanasia-of-industry/ под заголовком «Wall Street’s Euthanasia of Industry» - «Уолл-Стрит умерщвляет промышленность».

Обзор тем: The jobless recovery - «подъём экономики» с безработицей, the debt ceiling and default charade - потолок государственного долга и охмурёж с дефолтом, China - Китай, Greece: banks, not countries, receive the bailouts - Греция: выкуп от банкротства получают банки, а не страна, financial warfare - финансовая война, IMF and EU - МВФ и ЕС, European Central Bank - Европейский Центральный Банк, US credit default swaps - обменные гарантии против риска кредитного дефолта США, US agricultural exports create food dependency - сельскохозяйственный экспорт США - средство создания продуктовой зависимости, currency devaluation devalues the price of labor - девальвация валюты девальвирует стоимость рабочей силы, class war of banks against the rest of society - классовая борьба банков против всего остального общества.

Далее - полный перевод интервью:

«Когда я был в Норвегии ранее в этом году, один из тамошних политиков сидел рядом со мной за обедом и сказал: «Знаете ли, президент Обама сделал одно хорошее дело, которого мы в Европе никогда не ожидали. Он продемонстрировал нам, европейцам, что мы больше никогда не сможем полагаться на Америку. Неважно, какие заманчивые вещи он говорит, неважно, что он обещает - мы никогда больше не будем верить краснобайству американского президента. Господин Обама излечил нас. Наша проблема состоит в том, что же делать с американским народом, который не осознаёт, какой кошмар он создал - этого сладкоречивого американского Тони Блейра в Белом Доме.

- У микрофона Бонни Фолкнер. Сегодня в рубрике «Пушки и масло» - д-р Майкл Хадсон. Тема сегодня: «Пушки, финансы и масло: финансы как новый способ ведения войны.»

«Подъём экономики» с безработицей

- Майкл, я читала в газетах, что эта так называемая великая рецессия якобы уже давно закончилась, но безработица упорно остаётся высокой, в июне было создано мизерно мало рабочих мест - 18 тысяч. По-моему, на этот случай в обиход уже было пущено выражение - подъём экономики с безработицей. Что это такое?

- А мы назовём это депрессией, причина которой в данном случае - долговая дефляция. Даже если Федеральная резервная система (ФРС) вздувает курсы на фондовой бирже, то это вовсе не значит, что растёт сама экономика. На деле экономика чахнет по причине такой вот комбинации: семьям и фирмам приходится расплачиваться с долгами вместо того, чтобы тратить свои доходы на товары и услуги, а государство при этом переложило гнёт налогообложения с сектора финансов, страхования и недвижимости (FIRE) на наёмный труд и промышленность.

Экономическое положение становится всё хуже и хуже - растущий негативный баланс задолженность/активы (ипотечные долги, превышающие цены на недвижимость), увядающие рынки, торговые фирмы, прекращающие деятельность, лавина банкротств, конфискаций домов за неуплату закладных и увольнений работающих; а новым выпускникам ВУЗов приходится погашать кредиты, взятые на оплату учёбы... став безработными.

Вот почему фондовая биржа упала сегодня на 160 пунктов. Финансовый сектор понимает, что игре пришел конец. В США, Ирландии, Греции и остальной Европе финансисты понуждают правительства взять на себя ответственность за уплату безнадёжных долгов банков держателям их облигаций и другим банкам, наделанных во взаимных сделках и спекуляциях на дериватах, которые лопнули. Проблема в том, что эти банки наделали безнадёжных ипотечных ссуд и прочих спекуляций. В Ирландии цена недвижимости, служащей обеспечением этих ссуд, составляет лишь около 20 процентов номинальной стоимости ипотек.

Кто-то должен терпеть убыток, когда долги невозможно взыскать. В данном случае - это налогоплательщики. Правительства взяли эти безнадёжные долги на государственный баланс, чтобы держатели облигаций и крупные кредиторы этих банков (как правило - иностранцы) не потерпели убытка. А ведь это очень накладно для государств - брать на себя обязательства уплаты безнадёжных долгов - то есть негативный баланс, когда долговые обязательства превышают стоимость обеспечивающих их активов. Так что теперь, потратив астрономические суммы на то, чтобы банки и держатели их облигаций не потерпели убытка ни на грошик, правительства пытаются сбалансировать бюджеты сокращением расходов по всем статьям реальной экономики. Другими словами, правительства принесли экономику в жертву финансовому сектору, чтобы он не потерпел убытка. И даже хуже этого, правительства оставили все безнадёжные долги - ипотечные, физических лиц, на оплату образования, по кредитным карточкам - на своём балансе. Так что реальную экономику душат долговой дефляцией, тогда как налоговая политика осыпает льготами финансовый сектор.

Эта политика ведётся в США после сентября 2008 года - Паульсон ввёл «Программу помощи проблематичным активам» - Troubled Asset Relief Program (TARP), а позже казначейство США взяло на государственный баланс ипотечные корпорации «Фанни Ми» и «Фредди Мак» - 5,3 триллиона долларов. Эта политика быстро заразила Европу, для начала - Ирландию. Её правительство обанкротилось, спасая банкиров от долгов. А теперь в Греции правительство принуждают начать распродажу государственных замель и прочих активов государственного сектора стоимостью более 50 миллиардов долларов в уплату долгов, чтобы держатели облигаций не потерпели убытка ни на один евро. Греция урезает до предела расходы на общественные нужды, безработица растёт, и начались распродажи - по типу тех, что мы уже видели в Чикаго, где финансовым «инвесторам» были проданы права на тротуары - для устройства платной парковки автомобилей. Экономику превращают в мечту рантье - «экономику будок для сбора пошлин» - чтобы изъять средства на оплату долгов, чего реальная экономика просто не в состоянии выдержать. Это игра с неминуемым финальным проигрышем. Поэтому финансовый сектор пытается сразу же хапнуть как можно больше - и удрать.

То же самое происходит повсюду в мире. В этом смысле долговая дефляция в США и выкупы государством долгов Уолл-стрита послужили образцом для Европы, а теперь долговая дефляция в Европе и сопутствующий ей политический кризис дают США пример для подражания. Например, в Афинах, когда греческие демонстранты протестовали перед парламентом против программы суровой экономии, у них были плакаты, указывающие на пример демонстраций в Висконсине, США, происходивших ранее нынешней весной.

Проблема в том, что попытка уплатить долги вместо того, чтобы скостить их соответственно реалистичной возможности их уплаты (или списать размер ипотек до их рыночной стоимости) и повысить налоги, загоняет США и экономику прочих стран в депрессию. И хуже всего то, что эта попытка рассматривается как решение проблемы - якобы делающая экономики более «конкурентоспособными», «выжимая из них жир». В действительности же происходит отток жира на верхушку экономической пирамиды, подобно каплям жира, плавающим на поверхности супа - как столетие назад Вернер Зомбарт охарактеризовал класс рантье.

В США президент Обама усвоил тот тезис, что якобы единственный способ поднять экономику - это урезать заработную плату примерно на 30 процентов. Это он делает двумя путями. Он уполномочил главу ФРС Бена Бернанке на снижение процентных ставок путём наводнения экономики наличностью. 2-й «количественный стимул» (QE2) выдал 600 миллиардов долларов, которые банки быстренько отправили за границу. Это привело к падению курса доллара по отношению к валютам стран BRICS (Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка), Австралии и прочих стран-экспортёров сырья, которым пришлось повысить у себя процентные ставки для того, чтобы предотвратить чрезмерный бум на внутреннем рынке. А эти более высокие процентные ставки за рубежом означают, что банки США могут брать кредиты от ФРС всего лишь под 0,25 % и скупать государственные облигации Австралии, приносящие 5,75 %, прикарманивая арбитражную разницу. По сути, они могут получать деньги даром - попросту получая кредиты от ФРС и помещая их на депозит там же (под более высокий процент). Эти «избыточные резервы» выросли как на дрожжах с тех пор, как ФРС стала с сентября 2008 года платить на них проценты, когда обанкротились Лиман Бразерс - это был водораздельный пункт перехода к пост-бумовому финансовому порядку.

Когда ФРС и Уолл-Стрит давят курс доллара вниз, главной жертвой становятся потребители. Цены на импортное растут, а девальвация понижает ту цену, по которой их труд обменивается на труд, затраченный в зарубежных экономиках. Когда девальвируют валюту, то в действительности девальвируется лишь стоимость рабочей силы, тогда как все остальные затраты остаются неизменными в глобальном масштабе. Цены на нефть, сырьевые материалы, оборудование и фрахт остаются те же во всём мире, так что все страны-экспортёры имеют одинаковую структуру себестоимости для основных сырьевых товаров и технологии.

Вот Обама и считает, что сокращение покупательной способности американской рабочей силы в аспекте международного товарообмена сделает экономику более конкурентоспособной. Он также считает, что это поможет произвести дефляцию экономики для того, чтобы уменьшить дефицит государственного бюджета. Однако экономика нуждается в государственных расходах для того, чтобы оживить трудоустройство и рынок, а Обама действует подобно президенту Кулиджу во времена Великой Депрессии. Секретарь Казначейства республиканец Эндрю Меллон сказал, что такое решение проблемы - это, должно быть, ликвидация наёмного труда, ликвидация рынка жилья и ликвидация экономики. Такое шорное мышление вдалбливается Обаме его советниками, унаследованными от Клинтона и Буша: от Ларри Саммерса до Тима Гейтнера. Он устроил такие перемены, которые никто не считал возможными, когда его избирали. В результате Мишель Бахман и республиканские «чайники»-сократители налогов оказались куда левее его собственной позиции.

Член конгресса Бахман недавно заявила, что голосовала против TARP с самого начала, подобно прочим республиканцам, бывшим против такого подарка Уолл-Стриту. И еще республиканцы не требовали урезать социальное страхование, чтобы дать деньги Уолл-Стриту. Это всё позиция Обамы-Гейтнера. Это связало руки руководителям демократов в Конгрессе, ведь им трудно быть в оппозиции президенту, даже если он скатился ещё правее, чем республиканская партия.

Я предостерегал от этого еще в 2008 году, до того как Обаму избрали. Его последняя предвыборная дискуссия с кандидатом республиканцев Джоном МакКейном была в пятницу вечером. МакКейн только что утратил статус «необузданного», вернувшись в тот день в Вашингтон для того, чтобы заявить, что он поддерживает спасение банков и не будет тратить время на дискуссии, пока все не согласятся относительно одаривания банков. Поэтому в дискуссии, состоявшейся вечером, оба кандидата избегали обсуждать спасение банков. Народ был против этого, но если бы любой из кандидатов тоже высказался против, то он потерял бы пожертвования на предвыборную кампанию от Уолл-Стрита. И в любом случае оба сенатора - и МакКейн, и Обама - считали, что экономика действительно нуждается в том, чтобы ею заправлял Уолл-Стрит как центральный планировщик экономики и распределитель ресурсов. Алан Гринспан озвучил эту идеологию ещё более беспардонно, однако г-н Обама столь послушен ей, что Маршал Ауэрбек назвал его президентом-«чайником».

Так что сигналы о том, что происходит сейчас, поступали ещё до того, как Обама вступил в должность - его назначением явно правых экономистов: Ларри Саммерса, продавившего дерегуляцию банков и отменившего Закон Гласс-Стигалла - своим главным экономическим советником; Тима Гейтнера, этого лоббиста банков - главой Казначейства, и Рама Эммануэля - представителя интересов Уолл-Стрита в том духе, как это делалось руководящим комитетом демократической партии, начиная с администрации Клинтона. Позже, после того, как г-н Обама назначил последышей администрации Буша: Бена Бернанке главой ФРС и Гейтса министром обороны, он заявил, что для того, чтоб был хоть какой-нибудь подъём экономики, надо восстановить полную силу банков. То есть оградить их от убытков и оставить менеджеров на их должностях, даже если к государству перешёл капитал банка - как в случае Ситибанка.

Администрация Обамы увеличила сумму, затраченную на выкуп долгов финансового сектора, до 13 триллионов долларов. Это привело к громадному увеличению государственного долга. А теперь г-н Обама хочет вернуть эти средства, урезая социальное страхование, медицинское обеспечение по Medicare и Medicaid и прочие расходы на социальные нужды - то есть передать средства и доходы на вершину экономической пирамиды. В начале своего президентства он назначил Комиссию по сокращению дефицита под руководством сторонников урезания социального страхования и медицинского обеспечения: сенатора-республиканца Алана Симпсона (экономического советника МакКейна!) и шефа администрации при Клинтоне Эрскина Боулса, представляющего правый руководящий комитет демократической партии, упомянутый выше. Целью этой комиссии было представить Обаме «экспертное заключение» в обоснование прямой противоположности тому, чего желали избиратели, голосовавшие за него.

Вот так он и делает то, что ожидается от политиканов: предательство интересов его избирателей (либералов, расовых меньшинств, горожан и бедняков - то есть, в сущности, американского народа) в пользу тех, кто финансировал его избирательную кампанию. В этом отношении г-н Обама - это американская версия Тони Блэра, или греческого премьера Папандреу - номинального главы Социалистического Интернационала - занимающего позицию далеко вправо от греческих правых партий, когда дело доходит до введения режима жестокой экономии и приватизаций-распродаж для того, чтобы выручить банкиров, спасти их от неминуемых убытков. И секретарь Гейтнер принуждал европейцев к тому, чтобы они заняли жёсткую линию, благодаря которой держатели облигаций не потерпят убытков от своих опрометчивых капиталовложений. Он настаивает на том, чтобы в Европе были введены порождающие депрессию порядки, столь же вредные, как и в США. И это - при полной поддержке г-на Обамы!

Перед избранием г-на Обамы народ считал, что естественной реакцией на то, что экономика погружается в рецессию, было бы увеличение государственных расходов, противодействующее цикличности экономики. Но этот президент - последователь неолиберальной политики, которая усугубляет экономический спад сокращением государственных расходов, в особенности - на программы без участия Уолл-Стрита. Вместо того, чтобы стараться сбалансировать бюджет, возродив прогрессивное налогообложение - с более высокой налоговой ставкой на богатых, чем на лиц с низким доходом, он использует налоговые поступления для того, чтобы содействовать раздуванию бума в финансовом секторе.

Он так и не ввёл обещанного им альтернативного - государственного - медицинского страхования. Он даже не побуждал чиновников на то, чтобы они вели переговоры напрямую с фармацевтическими фирмами с целью снижения цен на медикаменты. Нет, в этот уик-энд он побуждал республиканцев к тому, чтобы они подумали о том, как урезать социальное страхование, а также медицинское обеспечение в рамках Medicare и Medicaid, в особенности - платежи для бедных. Так что вспомнив его последнюю дискуссию с Джоном МакКейном перед выборами 2008 года, мы видим, что он и МакКейн конкурировали за пожертвования в фонд избирательной кампании от Уолл-Стрита и торговцев недвижимостью. Это как раз те жертвователи, за благосклонность которых соревнуются все демократы и республиканцы, и как раз ради них г-н Обама предаёт теперь своих избирателей.

В прошлый уик-энд журнал «Нью-Йорк-Таймс» опубликовал интервью с Шейлой Бейр, чей пятилетний срок на посту главы Федеральной корпорации по страхованию депозитов - Federal Deposit Insurance Corp. (FDIC) закончился на той неделе. Теперь-то она может начать рассказывать о том, что там происходило. Она рассказала, что г-н Обама обещал ей постараться пресечь продолжающиеся махинации с ипотеками, в особенности в отношении «второсортных» (subprime) ипотек, а также поддержать улучшение надзора за банками. Ну а потом она узнаёт - прямо за час до начала его речи, что он изменил тот текст, который он ей показывал, вычеркнув из него всё, что он ей обещал. По-видимому, все переделки текстов делались Тимом Гейтнером, который действует как лоббист крупных банков. Вместо того, чтобы руководить Казначейством в интересах экономики США, он действует в интересах своих спонсоров на Уолл-Стрите. Примечательно, что он был протеже секретаря Казначейства при Клинтоне - Роберта Рубина, по имени которого была названа «рубиномикой» заказанная Уолл-Стритом оппозиция против надзора за банками и за уничтожение государственного контроля за банковской системой.

Г-жа Бейр сказала, что когда она противилась одариванию банков, бюрократы Обамы возражали ей, что произойдёт катастрофа, если они не спасут Ситибанк, АИГ и прочие финансовые фирмы, действовавшие безалаберно. Она отметила, что FDIC успешно провела ликвидацию страховой корпорации Вашингтон Мьючуал и прочих обанкротившихся фирм. Естественно, что в этом и состоит функция FDIC. И даже Ситибанк имел достаточно активов, чтобы выплатить сполна застрахованные вклады владельцев счетов. Государство могло взять его под своё управление и расплатиться сполна с обычными застрахованными вкладчиками. Но проблема банка состояла в его рискованных спекуляциях на дериватах и мошеннических ипотеках. У Ситибанка и АИГ не хватало активов на то, чтобы расплатиться со спекулянтами и крупными игроками. Она жаловалась на то, что ей заявили, что крупные спекулянты-инвесторы - в сущности, богатейший один процент населения - не должны потерпеть убытка ни на грош.

Г-н Обама занимает именно эту позицию. Чтобы спасти держателей облигаций и спекулянтов от убытков на их проигранных игорных ставках, потребители и вся остальная реальная экономика должны расплачиваться. Им приходится расплачиваться через повышение налога на социальное страхование и прочие акты регрессивной политики налогообложения. Это вместо того, чтобы заставить платить богатых, как это происходит при прогрессивном налогообложении. Г-н Обама хочет урезать систему Medicare. И мы не можем повлиять на фармацевтические фирмы, требуя от них оптовых скидок, как это делает правительство Канады. Очевидно, г-н Обама заключил договорённость с республиканской партией, проводя по сути политику администрации Буша, и даже нынешнюю политику "чайников".

Потолок государственного долга и охмурёж с дефолтом

- Какова Ваша оценка теперешних дискуссий в Вашингтоне на тему поднятия потолка госдолга? Эта дискуссия, кажется, происходит между администрацией Обамы и республиканцами, но без существенного участия демократов.

- Это охмурёж типа «добрый полицейский - злой полицейский». Республиканцы играют роль злого полицейского. Их реплики в игре таковы: «Вы не смеете повышать налоги никому. Нельзя ни прогрессивного налогообложения доходов, ни ликвидации уловок для избежания налогов, которыми пользуются особо привилегированные круги, ни даже наказаний за обман налоговой инспекции. Мы сможем вернуть в экономику уйму денег, если мы освободим от налогов фирмы и частных лиц, которые держат капиталы за границей. Давайте освободим богатых от налогов - чтобы это помогло оживлению экономики».

Тут г-н Обама может встать в позу и притвориться добрым полицейским: «Нет, ребята, дайте мне хоть что-то сделать. Я хочу урезать социальное страхование. Я хочу выполнять программу Джорджа Буша. Я разделяю ваши опасения о дефиците бюджета. Мы должны его сбалансировать, и я уже назначил комиссию по сокращению дефицита, чтобы подготовить общественное мнение к моим сокращениям финансирования самых нужных для народа программ. Но вы должны мне позволить где-нибудь раздобыть ну хоть малюсенькие поступления в бюджет.»

В итоге республиканцы сделают мизерные символические уступки, но получат исполнение своей основной программы. И г-н Обама снова предаёт своих избирателей.

Заковыка тут в том, как г-ну Обаме занять позицию правее той, которую занимал Джордж Буш? Единственный приём, которым это можно сделать - это если республиканцы сдвинутся ещё правее. Поэтому республиканцы освобождают ему место, выдвигая вперёд бесноватое крыло своей партии, этих «чайников». Мишель Бахман, Эрик Кантор и их коллеги лезут со столь правоэкстремистскими воззрениями, что это даёт г-ну Обаме простор для сдвига вправо, когда он «усредняет», корча из себя более здравомысленную альтернативу: «Ну-ка, гляньте! Я же куда лучше этой шайки».

Он надеется, что народ будет голосовать за него просто потому, что он не такой явный экстремист, как «чайники». Но в действительности у нас есть иная альтернатива. Народ может «проголосовать своими задами», сидя дома. И за демократов придут голосовать совсем немногие. Так что возможно, что республиканцы победят на выборах, ведь реальное различие между их позицией и г-ном Обамой ничтожно. Какой тут смысл голосовать?

Положительным эффектом победы республиканцев на выборах в 2012 году было бы то, что демократы в конгрессе перестали бы быть бесхребетными, очутившись в оппозиции. Они бы сказали «Нет» попыткам республиканцев вести ту же политику, которую сейчас пытается протолкнуть г-н Обама. Но они не могут сказать «Нет» Обаме. Вот почему его президентство становится сплошной катастрофой.

Экономика тонет потому, что инвесторы понимают, что его ведущая к дефляции попытка сократить государственные расходы - безнадёжное дело. Попытка вести бюджет с положительным сальдо погрузит экономику ещё глубже в депрессию. Когда Клинтон держал бюджет с положительным сальдо, банки увеличили выдачу ссуд для функционирования экономики. Но теперь банки прекратили кредитование, так как осталось слишком мало доходов, которые бы не шли на обеспечение банковских ссуд. Вот советники г-на Обамы и убедили его делать то же, что делают политические марионетки в Европе. Депрессия считается необходимой мерой для того, чтобы сократить жизненный уровень трудящихся на примерно 30 процентов. Цель г-на Обамы - это понизить зарплату американцев.

Чтобы это сделать, ему нужно оправдание, убедительная выдумка.Действительность такова, что депрессия сделает дефицит бюджета ещё больше. Точно так же, как планы оккупации Ирака были составлены до того, как «9/11» создало атмосферу кризиса, позволившую воплотить их в жизнь, то и ответная мера на дефицит федерального бюджета уже намечена: социальное страхование и прочие «щедроты» будут урезаны, равно как и передача доли бюджетных поступлений городам и муниципалитетам. Тут-то местному управлению и придётся распродавать земли, дороги и всю прочую государственную собственность. Америка будет выглядеть вроде Греции и Ирландии - так что можете рассматривать тамошние события как генеральную репетицию.

Сокращения федеральных расходов означают, что штатам не удастся покрывать свои бюджетные расходы, а ведь законы во многих из них запрещают дефицит бюджета. Похоже, что федеральный бюджет будет делиться лишь ничтожной частью поступлений с Миннесотой, или Висконсином, или городом Чикаго. И тогда им придётся распродавать свои дороги и улицы, свою инфраструктуру и коммунальные предприятия, распродать все свои активы, какие только могут принести банковские ссуды. Но эти активы будут куплены тоже в кредит - покупателями, которые затем заявят в декларации свои прибыли как не облагаемый налогом ссудный процент. Так что местные власти не получат тех потенциальных сборов за пользование, которые появятся в результате установки автоматов уплаты за парковку, будок сбора платы за пользование дорогами и от прочих инструментов извлечения ренты из других активов. Всё это прикарманит финансовый сектор.

Федеральное правительство тоже может устроить распродажу. У него есть почтовая служба, и оно уже приватизует армию в пользу частных подрядчиков. Газеты острили о том, что Греции придётся продать Парфенон и прочие туристские достопримечательности. А представьте себе, что правительство США распродаст национальные парки и леса - покупателям, которые получат на это ссуды от банков. Да это же позволит банкам «отработать их долги» созданием для них нового громадного рынка приватизации и кромсания на куски того, что было государственной собственностью. И всё это перейдет в руки богатейших 10 процентов населения.

Судя по этому, классовая борьба снова началась. Мы погружаемся в депрессию, необходимости в которой нет - помимо цели понижения заработков и ликвидации обязательств государства по финансированию социального страхования, Medicare и прочих социальных программ. Это позволит государству избавиться от остатков прогрессивного налогообложения лиц с большими состояниями и доходами.

Конечно, если процентные ставки возрастут, то, естественно, курсы на фондовой бирже и на рынке облигаций могут упасть. Но инвесторы считают, что им удастся выкупить эти ценные бумаги по более низкой цене. Тем самым закончилась игра во вкладывание капиталов в растущий рынок. Новая игра состоит в том, чтобы хапнуть всё, что удастся, и требовать спасения от долгов. Такова фаза финансового цикла, следующая за бумом.

Руководство демократов чувствует, что его загнали в угол. Никто не хочет бросать вызов г-ну Обаме на выборах 2012 года. Он всё ещё держит в загоне выборщиков демократической партии. Вот они и не выставляют кандидатур против него. Под руководством Рама Эмануэля руководство в конгрессе выдвинуло самых мерзких из правых, «синепсовых» (Blue Dog) демократов.

К счастью, именно они были главными проигравшими на последних выборах. Однако мы до сих пор живём с последствиями софизма г-на Эмануэля о том, что «кризис - это слишком хороший шанс для того, чтобы его упустить.» Он рекомендовал его президенту как средство зафиксировать программу ориентации руководящего комитета демократической партии на Уолл-Стрит. Это программа Клинтона, Гора и Джо Либермана. Это то самое умонастроение, которое побудило г-на Обаму назначить Эрскина Боулса и его единомышленников в комиссию Симпсона-Боулса. Он теперь проталкивает её рекомендации, ссылаясь на то, что она, дескать, двухпартийная. Но я бы сказал, что она по сути республиканская, если бы не считал, что именно в этом нынешняя позиция демократической партии. Это прямо как в Греции, где планы закручивания гаек и приватизации проталкивают мнимые социалисты.

- Г-н Обама хочет сократить бюджетные расходы на 4 триллиона долларов, а лидер республиканцев Бёнер хочет сократить их всего лишь на 2,4 триллиона за более короткий срок. Я читала, что не республиканцы, а именно Обама предложил обсудить сокращения по социальному страхованию. Почему это он предлагает куда большие сокращения, чем республиканцы?

- Главная причина в том, что он в уникальном положении, позволяющем ему выставить достаточно голосов демократов для того, чтобы это разбазаривание - «компромисс» - прошло через конгресс. Ни одной республиканской администрации еще не удалось сократить финансирование социального страхования. Это самая важная программа защиты доходов, имеющаяся у американцев. Но теперь её изображают как благотворительность, которая якобы вредит экономике. Только демократ, корчащий из себя «левого», может действительно пропихнуть то, что предлагает г-н Обама.

Китай

- Китай предостерёг США от объявления дефолта. Каковы могут быть последствия дефолта? Ввергнет ли это глобальную банковую систему в кризис?

- Ничего не случится. Не будет никакого дефолта. Китай не потеряет ни цента. Его руководство знает, что в Китае - масса американских капиталовложений. В принципе, он может использовать свои доллары для того, чтобы скупить их все по номиналу. Но действительность такова, что дефолт США станет причиной того, что никто не будет принимать долларов до тех пор, пока США не уплатят долгов. А это значит, что США будут не в состоянии платить за свои военные базы. Станет невозможно расширять все те войны, которые разжёг г-н Обама.

- А не приведёт ли дефолт США к небывалому росту процентных ставок? И если да, то какое действие это окажет на экономику?

- Процентные ставки ничего не значат, если вы обанкротились. Допустим, я беру у вас в долг и напишу долговую расписку, но вы мне обещаете, что не намерены взыскать этот долг; ну тогда я вам дам и 20 процентов годовых. Но говоря серьёзно, рынок облигаций не подал никакого намёка на то, что процентные ставки вообще повысятся. Как я сказал ранее, это просто показной псевдо-кризис, устроенный для того, чтобы дать г-ну Обаме сделать то, что обычно делают политиканы - продать своих избирателей Уолл-Стриту, финансировавшему его избирательную кампанию.

Похоже на то, что он войдёт в историю наподобие Герберта Гувера - с виной за депрессию, в которой не было необходимости, и которую республиканцы не смогли бы устроить в полную силу. Только демократ, прикидывающийся «левым», может проводить политику против трудового народа, за урезание зарплат в интересах Уолл-Стрита, которую его советники вкладывают готовой ему в руки. Вот о чём свидетельствует интервью в «Нью-Йорк-Таймс» с Шейлой Бейр.

- Так что вся шумиха о возможности долгового дефолта - просто охмурёж публики?

- Идея тут в том, чтобы сотворив иллюзию кризиса, заиметь предлог для введения мер, которые принесут громадные прибыли финансовым хищникам, или по меньшей мере дадут им достаточно простора для того, чтобы хапнуть деньги и удрать, обменяв свои ссуды, по которым должники не платят, на ценные бумаги казначейства. А трагедия в том, что метод борьбы г-на Обамы с нынешним псевдо-кризисом - установлением бюджетных ограничений - ввергнет народ в бедность на всё грядущее десятилетие, тем способствуя депрессии, а не предотвращая её.

Это действительно трагедия потому, что это вовсе не неизбежно. Это - произвольно выбранный курс политики.

- А есть ли кто-нибудь среди американской элиты, кто действительно хочет дефолта?

- Никто его не хочет. Наиболее безопасное вложение капитала - в векселя казначейства. А от дефолта Америка утратит свои международные позиции. Дипломатия и военная мощь Америки основаны на её уникальной возможности писать долговые расписки, по которым она вовсе не намерена расплачиваться. В этом смысле можно сказать, что Америка устроила дефолт ещё в августе 1971 года, когда президент Никсон прекратил обмен долларов на золото. А что может Китай поделать со своими векселями казначейства США, даже в нынешних обстоятельствах? Американцы охотно дадут им новые долговые расписки казначейства взамен старых. Но они не дадут Китаю скупать нефтяные компании, автозаправочные станции или вообще что-либо, потенциально важное для экономики. Они не позволят Китаю купить промышленные или технологические фирмы. Так что в этом смысле глобальная фиинансовая система, основанная на долларе, последние 30 лет уже пребывает в дефолте.

- Ведут ли США экономическую войну против Китая?

- Нет, но постоянно ведутся интриги за статус в мире международной дипломатии. Я не чувствовал антиамериканских настроений в Китае. Но я слышу проклятия в адрес Китая здесь, по каналу MSNBC, и от либералов вроде Пола Кругмана. Вину на иностранцев валят для того, чтобы отвлечь внимание от мерзких экономических программ демократической и республиканской партии. И особенно виноваты демократы. Вот, например, последнее сообщение “Файненшел Таймс”:

Эрскин Боулс, сопредседатель долговой комиссии г-на Обамы, заявил, что мелкоформатного краткосрочного решения проблемы бюджетного дефицита будет недостаточно. По его словам: «Этим мы не обманем наших кредиторов, многие из которых вовсе не любят Америку, как мы её любим». А Китай - крупнейший за рубежом держатель долговых обязательств США (1)

Да это же инсинуация того, что, мол, это Китай принуждает правительство США к жестоким мерам экономии, которые в действительности - выбранное г-ном Обамой направление политического курса.

Греция: средства, предназначенные для выкупа долгов, получают банки, а не страна

- Давайте теперь поговорим немного о Европе, и начнём с Греции. Вы писали, что греческая экономика не получит ничего из средств Европейского Центрального Банка, выделенных на выкуп долгов. Деньги получат банки. Как Вы это объясните?

- Условие, с которым ЕС и МВФ предоставляют займы Греции, состоит в том, что эти деньги должны быть выплачены держателям облигаций этих банков, в основном во Франции и Германии. Даже Ангела Меркель протестовала против этого условия, говоря, что это совсем не так, как должен функционировать свободный рынок. Банки и держатели облигаций, сделавшие рискованные ссуды и капиталовложения, должны понести убытки, даже если они - немцы. Надо защищать вкладчиков банков, а вовсе не держателей облигаций. Но её замечания вызвали злобный ответ со стороны центральных банков Европы. Проблема в Европе поэтому та же, что и описанная Шейлой Бейр в её интервью с «Нью-Йорк-Таймс». Ведь Европейский Центральный Банк (ЕЦБ) настаивает на том, что держатели облигаций должны стоять впереди в очереди за деньгами на выкуп долгов, а экономика страны - уже после них. И притворно социалистическое правительство Греции согласно с этим.

И это возвращает нас к теме, которую мы обсуждали в начале интервью. Грецией правит номинально социалистическое правительство, а премьер Папандреу является главой Социалистического Интернационала. Он проталкивает программу жестокой экономии и выкуп долгов у банков, а это погрузит Грецию в депрессию и заставит её распродать большую часть экономических активов для оплаты долгов, которые для всех наблюдателей кроме ЕЦБ абсолютно безнадёжны. Консервативные политики противятся этому - точь-в-точь как Мишель Бахман, заявляющая, что она была против TARP и выкупа долгов у банков. То же самое происходит и в Англии, где лейбористская партия приватизовала железные дороги и прочую инфраструктуру, к которой даже Маргарет Тэтчер и консерваторы не смели и прикоснуться. В Исландии социал-демократы настаивали на выкупе долгов у английских и голландских банков, причём наперекор воле народа, заявленной на референдуме. Повсюду в Европе социалисты сместились правее консервативных партий, по меньшей мере в отношении финансовой политики.

Терминология и политические концепции, существовавшие столетие назад, когда формировались социал-демократические и рабочие партии, касались заработной платы, организации профсоюзов и прочих взаимоотношений между рабочими и нанимателями на рабочем месте куда сильнее, чем банковской политики. «Капитал» означал прежде всего тяжелую промышленность. А теперь это вовсе не так. Мы видим войну финансистов не только против потребителей и работников по найму, но и против промышленности, и прежде всего против правительства, которое является той единственной силой, которая в состоянии обуздать финансистов и обложить их налогами. Финансиализация экономики оказалась просто разграблением активов (asset stripping). Она нацелена на государственную собственность потому, что именно там еще осталась большая часть неразграбленных активов. И ещё, государственные казначейства получили возможность создавать государственный долг - и принуждать будущих налогоплательщиков к уплате дани финансовой олигархии, которая не платит налогов.

Вообще-то в коммерческих школах преподают краткие курсы финансового дела. Боб Локк и Дж. Спендер этой осенью опубликуют хорошую книгу, «Конфронтация с менеджерством» - «Confronting Managerialism», посвященную вопросу о том, как эта философия менеджмента разрушает экономику. Финансиализация также парализовала социалистическую и «левую» политику. Отвернувшись от своих истоков, демократы в Америке и социалистические партии в Европе не особо-то и говорят о финансовых проблемах. Они любят рассусоливать о проблемах культуры, о меньшинствах, о сексуальном равенстве, но молчат о банках и финансах, и даже о приватизации, если только она не угрожает профсоюзам.

В результате альтернативная политика отсутствует. А тем временем экономическая демократия переделывается в финансовую олигархию. И главной проблемой этого столетия будет следующая: как совладать с финансовой олигархией, которую наделили властью благодаря условиям выкупа долгов после бума. Когда казначейство при Буше и Обаме подарило 13 триллионов долларов менеждерам Уолл-Стрита, этим оно создало элиту власти для нового столетия, подобно тому, как железнодорожные бароны 19-го века получили власть вместе с землями на Западе США и деньгами на строительство железных дорог. Подобные подарки от государства и тайные сделки создали баронов-латифундистов и элиту власти в большинстве стран мира.

Нынешнее наступление олигархов-рантье - совсем не то, чего ожидали люди с начала 19-го века и по 1930-е года включительно. В разгар Великой Депрессии - в 1936 году - Кейнс написал свою «Общую теорию». Последняя глава этой книги призывала к «эвтаназии рантье», то есть их ликвидации. Но вместо этого мы получили эвтаназию работающих по найму и эвтаназию промышленности и экономики целых стран для того, чтобы откачать богатства на верх экономической пирамиды извлечением ренты, ростовщичеством и финансовыми поборами.

Ничего подобного не случалось в Западной цивилизации со времён завоевания Европы тысячу лет назад. Это произошло в Римской Империи, когда ростовщики пришли к власти. Нам всем известно, что было потом. Потом было мрачное Средневековье. Вот вы спрашивали о рецессии. А мы же катимся в депрессию, и вопрос теперь в том, может ли такое продолжаться? Каким будет общество будущего, если упорно продолжается перекладывание налогового гнёта с богачей на трудящихся, потребителей и промышленность, на города и муниципалитеты, при этом жизненно важная инфраструктура приватизуется и распродаётся. Правительства сейчас ведут нечто вроде распродажи перед банкротством. Но никто во всём политическом спектре и не заикнётся о растущем могуществе олигархии.

- Приведёт ли выкуп долгов в Греции займами МВФ и ЕС к новому дефолту?

- Да. Нет никакого мыслимого способа, которым Греция смогла бы произвести те платежи, которые от неё требуют. «Файненшел Таймс» ясно ответила на этот вопрос около месяца тому назад. Колонки на страницах с материалами редакторов и комментаторов показывают, что почти все понимают, что эти долги невозможно выплатить. Страховая премия на случай дефолта государственных облигаций Греции показывает, какого мнения об этом «рынок». Но если Греция не может платить, так зачем же морочить голову всему миру?

Главная причина тут в том, чтобы дать коммерческим банкам и держателям облигаций время на то, чтобы продать свои облигации европейским правительствам, переложив все убытки на Европейский Центральный Банк и, вероятно, МВФ. И Греции будет труднее объявить дефолт по межгосударственным долгам. Так что всё кончится конфронтацией правительств Европы с Грецией, а коммерческие банки выйдут сухими из воды.

Греки могут возразить так: «Мы знаем, что за игру вы затеяли. Вы даёте нам займы для того, чтобы платить вашим банкам. Мы от этого и копейки не получили. Вы, стало быть, платили своим банкам, так что долг теперь ваше внутреннее дело. Мы вам платить не будем. Если хотите, можете вышвырнуть нас из Еврозоны.»

- В чём отличие Европейского Центрального Банка (ЕЦБ) от центральных банков других стран?

- Это важный вопрос. От Банка Англии с 1694 года и Федеральной Резервной Системы с 1913 году центральные банки учреждались для финансирования государственных расходов - то есть дефицитов. Идея состоит в том, чтобы правительства творили деньги печатными станками, а теперь - клавиатурами компьютеров. Так создаётся кредит, независимо от того, творят ли его коммерческие банки или центральный банк. А вот ЕЦБ не имеет права финансировать государственные дефициты И правительствам стран ЕС не разрешается финансировать друг друга. Более того, Лиссабонский Договор ограничивает государственный долг и дефициты фиксированной мизерной долей ВНП, препятствуя попыткам увеличения расходов по Кейнсу, чтобы противодействием циклическим тенденциям вытягивать континент из депрессии.

Эти правила запеленали Европу в финансовую смирительную рубашку. Вся хитрость, спрятанная за спиной ЕЦБ, состоит в том, чтобы заставить правительства платить коммерческим банкам за то, что они сами могут собе делать задарма. Она позволяет коммерческим банкам, используя СВОИ компьютерные клавиатуры, творить долги на сотни миллиардов долларов, приносящие им ссудные проценты. Но ведь у ЕЦБ есть свои компьютерные клавиатуры. Он точно так же мог бы творить этот кредит. Так что с самого начала его статус инвалида, импотента был результатом лоббирования банками. Банки хотят извлекать ссудный процент и банковские поборы как результат своей властной привилегии, своей монополии на право творить кредит.

А эту привилегию надо рассматривать как деятельность, имеющую государственное значение. Деньги и кредит можно считать такими же государственными делами, как снабжение водой и электричеством. В США электрические компании и прочие предприятия всеобщего пользования контролируются государством, чтобы их тарифы на электричество и газ, которые они продают потребителям, были соразмерны производственным затратам. Деньги и кредит можно сотворить просто на компьютерной клавиатуре - если вы банк и нашли клиента. А в Европе правительства согласились быть клиентами и платить ссудные проценты комерческим банкам. Оправданием этого служит идеологическая сказка о том, что якобы банки будут более «ответственными» в деле обуздания инфляции, чем правительства. Но ныне, после всех экономических пузырей и инфляции цен активов, которые все мы пережили, стало очевидно, что всё это просто бессмысленная болтовня лоббистов банков и полезных им учёных идиотов, цель которой - охмурёж народа.

- Так Вы говорите, что только частные банки создают кредит в Европе, а не ЕЦБ?

- Это действительно так. Центральному Банку специально запрещено делать то, что центральным банкам надлежит делать - финансировать государственный дефицит. И европейским правительствам запрещено вызволять другие правительства из долгов. Это всё записано в Лиссабонском Договоре. Это как если бы кто заявил, что Вашингтон не смеет делиться бюджетными доходами со штатами и городами. А ведь за последние десятилетия только это и позволяло им не утонуть в долгах.

Я не могу себе представить, как Европа сможет выжить под гнётом вызывающих долговую дефляцию финансовых правил Лиссабонского договора. Это связало руки правительствам в отношении финансов. В этом одна из причин того, почему курс евро опустился по отношению к доллару. Несмотря на все вышеупомянутые проблемы доллара именно курс евро тонет всё быстрее. То, как оно было задумано, делает его неспособным функционировать.

- Так Вы думаете, что Европейскому Сообществу придётся изменить правила или распасться?

- Да.

- Европейские банки держат долговые обязательства завязших в долгах стран ЕС - Греции, Ирландии и Португалии. А американские банки продали европейским банкам обменные гарантии против риска кредитного дефолта. Это значит, что они застраховали европейские долги. Как это будет функционировать, если европейские правительства объявят дефолт?

- Это усложняет ситуацию. В случае Ирландии около месяца назад Европа по-видимому была готова допустить, что правительство Ирландии совершило ужасную ошибку, переписав безнадёжные долги банков на баланс государства, взвалив на налогоплательщиков ответственность за неоплатные долги банков. Европейские правительства обсуждали списание долгов с убытком для банков и держателей облигаций. Основной принцип в том, что долг, который отплатить невозможно, уплачен не будет.

А потом появились слухи, что секретарь Казначейства США Гейтнер приказал европейцам не допустить того, чтобы банки или их держатели облигаций понесли убытки, потому что Уолл-Стрит сделал грандиозную ставку на то, что правительство уплатит за всё. Так он вмешался для того, чтобы предотвратить списание долгов. А это сажает ирландских налогоплательщиков в долговую кабалу. А теперь такие же слухи пошли и относительно Греции. Говорят, что Гейтнер опять сказал европейцам, что американские банки снова крупно поставили на то, что греческий народ удастся победить. Банки США думают, что олигархия победит, и что олигархия преуспеет в том, чтобы толкнуть народ в депрессию для того, чтобы помочь банкам США выиграть в этой азартной игре. Их требование гласит: «Разорите себя, а не то наши банки потеряют заклад в игре, а мы не хотим проиграть ни единого доллара.»

Этим объясняются действия госсекретаря Хилари Клинтон во время её недавнего визита в Грецию. Она расхваливала план жестокой экономии как пример, которому должны последовать Соединенные Штаты! «Мы поддерживаем народ и правительство Греции в их деле возвращения страны обратно на путь экономической стабильности и благосостояния» - заявила мадам Клинтон, отметив, что этот «прогресс существенно важен также и для Соединенных Штатов.» Но жестокой экономии совсем не надо, если речь идёт о поддержке войны Обамы против Ливии. Она «подчеркнула твёрдую поддержку Вашингтоном намерения Греции починить её увязшую в долгах экономику с помощью жестоких мер экономии, и поблагодарила правительство Греции за его вклад в операции, которые проводит НАТО в Ливии...» (2)

Эта брехня о «поддержке народа» - типично по Оруэллу, принимая во внимание массовые протесты перед парламентом в Афинах: «Она похвалила решимость правительства Греции ввести новый комплекс мер экономии, за который парламент Греции проголосовал в прошлом месяце посреди отчаянных уличных протестов, и охарактеризовала эту инициативу как «первые живительные шаги и свершения руководства». А государство боролось против демократии в своем пресмыкательстве перед Центральным Европейским Банком.

Европе следовало бы в ответ спросить, кто позволил г-ну Гейтнеру и мадам Клинтон приказывать европейским правительствам. Кто дал Казначейству и Госдепартаменту США право требовать, чтобы Ирландия, Греция, Португалия, Испания и другие страны бросились в экономическую депрессию для того, чтобы заплатить долги и помочь шулерам-капиталистам в американском игорном притоне выиграть их ставку на то, что олигархия победит демократию и с ускорением потащит весь мир на дно?

Когда я был в Норвегии ранее в этом году, один из тамошних политиков сидел рядом со мной за обедом и сказал: «Знаете ли, президент Обама сделал одно хорошее дело, которого мы в Европе никогда не ожидали. Он продемонстрировал нам, европейцам, что мы больше никогда не сможем полагаться на Америку. Неважно, какие заманчивые вещи он говорит, неважно, что он обещает - мы никогда больше не будем верить краснобайству американского президента. Господин Обама излечил нас. Наша проблема состоит в том, что же делать с американским народом, который не осознаёт, какой кошмар он создал - этого сладкоречивого американского Тони Блейра в Белом Доме.»

- Как Вы оцениваете новую главу МВФ - Кристину Лагард?

- Она создала себе имя как адвокат корпораций, лоббируя против профсоюзов и за то, что фирмы могут противодействовать попытками улучшения условий труда. Так что она на правильном месте, ведь МВФ как раз и торгует мерами экономии. Их товар - закручивание гаек на экономике. Она - подходящий индивид для того, чтобы загонять людей в нищету. Она поддерживает банки и неолиберальную идеологию МВФ.

- Вы описываете классовую борьбу банков против всего остального общества, без различия понятий «левизны» и «правизны» в политике. А можете ли Вы это разъяснить?

- Разъяснить это трудно, ведь финансисты по существу не класс. Классическая экономика закончилась определением классов в терминологии «производственных сил». Деньги и кредит не являются производственными силами; они стоят вне рамок технического производственного процесса. Важная дискуссия об этом велась в 1970-80х годах в России. Ещё Сталин просил ведущих историков античности исследовать классовые противоречия в античности, чтобы проверить, обоснована ли теория восточного деспотизма. Мухаммед Дандамаев написал хорошую книгу о рабстве в античной Вавилонии, опубликованную издательством Иллинойского Университета. Он написал, что финансы - это в действительности не класс, потому что каждый одновременно и кредитор, и должник. Он написал, что кредиторы юридически были «сословием».

В США наёмные работники копят деньги и имеют сбережения в системе социального страхования, но также и являются должниками. Почти каждый - кредитор в отношении кого-то и должник в отношении кого-то иного. Если Вы просмотрите дискуссии 19 века о классовой борьбе, то увидите, что речь идёт о владельцах промышленного капитала. И ещё был класс землевладельцев, а вот банкиров не считали классом. Их рассматривали как посредников, выдающих кредиты для торговли. А для большинства людей богатство было владением землёй или акциями. Поэтому я использую терминологию финанов как класса очень обобщенно, а не в классическом смысле этого слова.

Ключевое значение тут имеет «чудо» сложных процентов. Оно даёт финансовой олигархии возможность опутать долгами всё остальное общество. А в наше время, когда кредит, приносящий ссудный процент, может твориться без ограничений на клавиатурах банковских компьютеров, банки могут присваивать богатства просто сталкивая всё остальное общество в долговую кабалу, вплоть до той ситуации, когда весь прибавочные доходы используются на уплату процентов и финансовые платежи, а не на повышение жизненного уровня, на инвестиции в формирование материального промышленного капитала или на уплату налогов.

Так что современный анализ классовой борьбы в экономике должен концентрироваться на том, что экономисты, занимающиеся национальным доходом, называют сектором финансов, страхования и недвижимости - finance, insurance and real estate (FIRE). Это симбиотический сектор, который стал тем центром, в котором ныне осуществляется большая часть экономического планирования. Сто лет назад люди думали, что планирование - дело тяжелой промышленности, сталелитейных компаний, железных дорог и предприятий общественного пользования, а финансы будут играть координирующую роль в производстве. Ожидалось, что долг будет продуктивным, создаваемым для финансирования новых средств производства.

В начале 20-го века авторы, причём не только социалисты, но и наблюдатели вообще всё единодушнее ожидали, что правительства будут координировать планирование. Однако вышло так, что планировать стали не государства или промышленность, а Уолл-Стрит и финансовый сектор. Никто сто лет назад не ожидал ничего подобного. По сути возник новый класс, даже новая бюрократия - но вовсе не та бюрократия, о которой предостерегал Гаек в «Дороге к рабству». Уолл-Стрит в США, Сити в Лондоне, биржа в Париже и во Франкфурте в Германии являются куда более централизованными плановыми бюрократиями. И они захватили контроль над правительством. Считается, что центральные банки должны быть «независимыми» в том смысле, что ими руководят финансовые интересы, а не избранные политические представители народа. Таким образом финансовым интересам удалось централизовать власть планировки и экономические доходы в своих собственных руках.

Всё это трагично потому, что результатом всей их деятельности является обнищание всего остального общества. И это воистину нечто совершенно новое. Политическая система так и не совладала с этим. Временные рамки финансового планирования краткосрочны, и цели его состоят в хищнических действиях методом цапнул добычу - и беги.

Примером этой парадигмы служит волна осуществлённых с помощью кредита захватов менеджерами контроля над фирмами и рейдов на корпорации, начавшаяся в 1980-е годы. Это те самые вещи, которым обучают в коммерческих школах: как разделать на мясо живую экономику, высасывая прибыли откровенно хищническим образом. Вот, например, недавний случай захвата Сэмом Зеллом газеты «Чикаго Трибюн». Вот что писала финансовый аналитик банка Дж.П.Морган-Чейз Джайн Чой по электронной почте о том, как её банк загребает паразитические комиссионные:

«Повсюду рассуждают о том, что (Трибюн), вероятно, настолько залезла в долги, что ей не удастся всеми своими активами покрыть свои долги в том случае, если (тук-тук). Ну, ты знаешь, о чём речь. Ну, это как раз то, о чём мы (команда банка, занятая делом Трибюн) тоже говорим. Но мы это делаем потому, что там достаточно средств на покрытие долгов нашему банку. Так вот, урок, извлекаемый из этого дела: наша (я имею в виду ДжПМ) деловая стратегия в отношении TRB, но вероятно не ограничивающаяся TRB - это «цапнуть добычу и бежать» - мы будем лизать жопу спонсору до тех пор, пока мы можем сосать доллары из кармана у (умирающего или мёртвого?) клиента, и нам на всё наплевать при условии, что нас самих не схватят за жопу. Да е..ть второсортных частников - их всё равно проглотят толстозадые банки вроде нашего.» (3)

Здесь Вы видите путеводный дух нынешнего финансового планирования в популярном изложении. Что не сразу бросается в глаза, так это то, что ЕЦБ и ФРС поддерживают именно такой тип грабежа активов. А это как раз то, что я подразумеваю, говоря о том, что финансисты добились возможности управлять правительствами.

- Вы говорили, что при девальвации валюты на самом деле девальвируют стоимость рабочей силы.

- Все страны имеют одни и те же расценки на энергоносители, сырьевые материалы, оборудование и кредиты в «твёрдой» валюте. Так что этот глобальный ценник на основные исходные ресурсы остаётся неизменным при девальвации. Что изменяется когда курс валюты идёт вверх и вниз - это цены на внутреннем рынке и доходы. А это в основном плата за труд и недвижимость.

Например, в 1980-х годах, когда США понуждали Японию поднять курс иены, она действительно поднялась в цене по отношению к доллару. Но японцы платили всё те же мировые цены за нефть, чугун и сталь, медь и прочее сырьё, что и промышленность в США. Единственная статья расходов, которая возросла - это стоимость японской рабочей силы. И по мере того, как внешняя торговля не была «эластичной в отношении цены», американским потребителям пришлось платить больше. Ну а где это было иначе, там японские поставщики смирились с более низкой нормой прибыли.

Точно так же, если обменный курс доллара опускается, то Америке приходится платить ту же самую цену, какую платят прочие страны за топливо, сырьё и оборудование. Что становится дешевле - это цена рабочей силы. Она будет стоить меньше в пересчёте на евро и прочие валюты. То же самое и в Греции. Если она выйдет из Еврозоны, вернётся к драхме и проведёт девальвацию, то её внешний долг будет исчисляться в твёрдой валюте. Поэтому ей придётся платить больше в драхмах за долги, исчисляемые в евро, долларах и прочей иностранной валюте. И это поглотит большую часть того, что «сэкономят» на удешевлении рабочей силы. При этом Греции придётся платить мировые цены за основные исходные ресурсы. Так что идея в том, чтобы понизить стоимость рабочей силы, однако экспортные цены не упадут настолько, чтобы оказаться соразмерными девальвации валюты.

Один приём может оказаться полезным для греческого правительства: это девальвировать драхму, а затем издать закон о деноминации всех долгов в своей собственной валюте. Это будет аналогично тому, что сделал президент Рузвельт, когда он отверг пункт об исчислении в золоте долгов США, когда он девальвировал доллар в 1932 году. Как суверенное государство, Греция согласно международному праву может это сделать.

Конечно, труднее девальвировать долги международным организациям вроде МВФ или ЕЦБ, чем обмишулить коммерческие банки и держателей облигаций. Вот почему нынешний выкуп долгов столь опасен для греческого народа, вот почему социалистическое правительство Греции явно действует вразрез с национальными интересами.

- Так Вы говорите, что с девальвацией доллара американские трудящиеся будут зарабатывать меньше и их покупательная способность снизится.

- Например, цены на то, что США импортируют из Китая, поднимутся. Сети магазинов «Волмарт» придётся запрашивать с людей более высокие цены. Цены на нефть и металлы тоже поднимутся. Это будет выжимать кошелёк работников, а также поднимать структуру затрат на внутреннем рынке куда быстрее, чем будет расти зарплата. Именно это запаздывание и соблазняет нанимателей рабочей силы поддержать идею девальвации доллара. Она поднимет стоимость жизни быстрее, чем зарплату. А это увеличит интенсивность эксплуатации труда.

- Это имеет смысл ввиду того факта, что ныне большая часть покупаемых людьми товаров - импорт.

- Правильно. Когда США подверглись деиндустриализации, их производство было перемещено за границу, так что теперь они импортируют больше потребительских товаров. США экспортируют в основном пищевые продукты и оружие. Теперь США пытаются поднять мировые цены на зерно, используя кукурузу и прочие зерновые для производства автомобильного топлива. Этим создаётся дефицит зерна на мировом рынке, поднимающий цену - а следственно и экспортную выручку США, и сбивает вниз цену на нефть. Это изменяет условия внешней торговли в пользу США и в ущерб странам-импортёрам продовольствия. Ведь раз США используют зерно для производства спирта и автомобильного топлива, то его остаётся меньше для питания людей. В результате мы имеем голод в Африке как результат официальной политики США.

Эта цель сродни плану администрации Картера устроить продовольственный кризис для того, чтобы поставить страны третьего мира в более жёсткую зависимость от США. Идея была такая: правительство США соглашается давать им больше пищевых продуктов в обмен на то, что они будут продавать свои сырьевые материалы американским фирмам. А тем самым политику этих стран будет определять воля не народа, а Госсекретаря США.

Вот так США довели до нищенства страны третьего мира, настаивая на том - например, при посредстве Мирового Банка (МБРР) и МВФ - что они получат ссуды только в том случае, если согласятся перестать прозводить собственные продукты питания и будут зависеть от поставок американского зерна.

- Так Вы говорите, что США используют МБРР и МВФ для того, чтобы заставлять другие страны импортировать нашу сельскохозяйственную продукцию.

- Я описал эту цель в книге «Супер Империализм». За последние пятьдесят лет главной опорой внешнеторгового баланса США было сельское хозяйство, а не промышленность (за исключением продажи оружия, главным образом диктаторам-экспортёрам нефти). Страны-экспортёры нефти могут выставлять цены на нефть по своему усмотрению, если они согласны тратить выручку на американские танки и военные самолёты, и помещать свои сбережения в американских банках и ценных бумагах. А Саудовская Аравия теперь применяет танки США против гражданского населения, особенно в Бахрейне. Таким образом США выравнивают платёжный баланс с этими странами, вооружая их для того, чтобы воспрепятствовать их населению установить демократическое правительство, которое будет менее «надёжным».

Арабская Весна - это реакция против этой политики растранжиривания активного сальдо их экономики на покупку американского оружия и продовольствия. Функция МБРР и МВФ - держать другие страны в зависимости от США.

- И метод, который они применяют - это долговое закабаление других стран

- Правильно. И не только долги, но и продовольственная зависимость от США, чтобы Госсекретарь США мог в случае чего сразу заявить: «А вас нет в списке тех, кого мы одобряем. Мы будем морить голодом ваше население до тех пор, пока вы не согласитесь следовать курсу политики США и не распродадите ваш государственный сектор американским фирмам.»

Поэтому я и говорю, что финансы - это новый способ ведения войны. Финансами и продовольственной зависимостью ныне достигаются те же цели, которые в прошлом достигались военной интервенцией.

- Послушайте, Д-р Хадсон, просто для уяснения, как же могут США заставить другие страны отказаться от самообеспечения сельским хозяйством? Как их заставили не выращивать собственное продовольствие?

- В 1950-х годах были предложения ООН и США поддержать аграрную реформу. Мне говорили, что Дэвид Рокфеллер из Чейз Манхаттан дал Джону Диверу, директору экономических исследований (и моему бывшему начальнику) копию Плана Форгаша (названному по имени Морриса Форгаша из U.S. Freight. План был составлен моим наставником, Теренсом МакКарти, и представлен Конгрессу санатором Смазерсом от Флориды). План агитировал за создание Мирового Банка Экономического Ускорения, и его главной целью было содействовать аграрной реформе и финансированию капиталовложений в сельское хозяйство в местной валюте.

К несчастью, г-н Дивер, как передавали, заявил, что в каждой стране, начавшей аграрную реформу для культивации своих собственных зерновых, якобы были антиамериканские настроения. И вот с тех времён этот антиамериканизм является реакцией на тот факт, что внешняя политика США диктуется преимущественно интересами агробизнеса США, в особенности крупных торговцев зерном. Основа платёжного баланса США - это пищевые продукты. И такое навязывание продуктовой зависимости зарубежным странам является самым неизменным элементом внешней политики США после Второй Мировой Войны.

А её финансовый аналог - это когда зарубежные страны нуждаются в валюте для своего развития; тогда США стараются, чтобы этот кредит предоставили американские банки. Это грозит кризисом нехватки иностранной валюты, если эти страны не подчиняются диктату США. Вот этим странам и приходится выбирать: или выйти из системы мировой торговли и финансов и идти своим путём, или оставаться в ней на условии утраты своей финансовой и продуктовой независимости. Плата за то, чтобы оставаться членом системы с хорошими отношениями с МБРР, МВФ и ВТО -это смириться с тем, чтобы не защищать своё собственное сельское хозяйство, а наоборот, создавать особые привилегии для агробизнеса США; и еще не поощрять своё собственное, отечественное формирование кредита, в особенности государственным сектором, а наоборот, предоставить коммерческим банкам (и в особенности филиалам банков США) заниматься этим. В моей книге «Супер Империализм» объяснено, каким образом была создана эта система для создания диспропорций в международной торговле и финансах.

- Для меня всегда было загадкой, почему страны вступают в МВФ и МБРР. Почему они не могут быть самостоятельными?

- Вопрос в том, кто эти «они», которых Вы имеете в виду? Аргентина - это кто? Бразилия - это кто? Ведь решения принимаются вовсе не всем населением страны. За эти страны всё по большей части решают их собственные олигархии. Например, когда я затеял Фонд Облигаций Третьего Мира для Скаддера Стивенса в 1990 году, облигации Бразилии и Аргентины приносили 45 процентов годовых. Но никто в США не покупал этих облигаций. Скаддеру не удалось продать акционерных паёв в этом фонде американским или европейским покупателям. Вкладчиками капитала были богатые семейства в Бразилии и Аргентине, потому что они знали, что им-то за ссуду всё выплатят. Так что «долларовые империалисты янки», которых обвиняли в ухудшении платёжного баланса Латинской Америки, на самом деле были аргентинскими и бразильскими олигархами, манипулировавшими через оффшорные фонды долларами, которые они выкачали из своей собственной страны.

В странах, которыми правят как Саудовской Аравией, или в иных диктатурах, олигархия-клиент США удерживается у власти силой дипломатии США. Поэтому-то США поддерживали диктаторов в Латинской Америке все 50 лет после Второй Мировой Войны. Президент Джонсон говаривал: «Может быть они и ублюдки, но это наши ублюдки.» Олигархия заинтересована в ослаблении отечественной валюты, потому что олигархи держат свои денежки за рубежом. А это означает громадную утечку капитала, и чем ниже падает курс отечественной валюты, тем больше долларов стране приходится брать в долг. Страна берёт большую часть этих долларовых ссуд у своих же «родных» олигархов. И их оффшорные активы в твёрдой валюте возрастают в цене по сравнению с рабочей силой страны, где заработная плата обесценивается.

Олигархия рантье плавает наверху, по выражению Вернера Зомбарта, как капли жира на поверхности супа экономики. Они благоденствуют от этого, а вот в целом экономика страны страдает. Это порок неолиберальной «реформы». Она создала олигархии повсюду в бывшем Советском Союзе, от Прибалтики до Средней Азии. И то же самое мы видим в Латинской Америке, и во всём том, что США и Европа насаждают на Ближнем Востоке. Интересы Саудовской Аравии и Бахрейна - это вовсе не интересы их населения; это интересы правящей верхушки в экономике этих стран.

- Вы писали, что выкуп государственного долга Греции - не что иное, как финансовая агрессия, которая жаждет в качестве добычи греческие острова, порты и системы водоснабжения и канализации. Как производится этот грабёж активов?

- ЕЦБ и МВФ заявили Греции, что ей необходимо сводить баланс бюджета с профицитом или по меньшей мере снизить дефицит бюджета до размера, соответствующего требованиям членства в Еврозоне. Но она не должна облагать налогами богатых для выравнивания бюджетного баланса. Ведь они же «свои» для ЕЦБ, в конце концов. Вот Греции и было приказано распродать свои порты и государственный сектор, а выручку засчитать как поступления в бюджет. Ей приходится выравнивать бюджет не прогрессивным налогообложением - от которого разбогатели США и Западная Европа -, а продажей госсектора, преимущественно иностранцам.

Тезис, что экономика Греции может стать более эффективной и конкурентоспособной от продажи этих государственных активов, совершенно неправилен. Новые покупатели не будут понижать цены на воду и на услуги в портах. Это - мифология, основанная на лживых, антинаучных экономических учениях. Когда Вы приватизуете основную инфраструктуру, это производится в кредит. Так что новые владельцы калькулируют в расходы по ведению бизнеса ещё и ссудный процент и стоимость финансовых услуг. И ещё они выплачивают самим себе громадное жалование, намного выше того, которое платит государственный сектор. И они злоупотребляют своим положением монополистов для установки будок для сбора пошлин: на дороги, на воду и на пользование канализацией.

Если правительство не имеют законодательной системы регулирования цен, рассматривающей эти капиталовложения в инфраструктуру как предприятия всеобщего пользования, чтобы удерживать цены в соответствии с необходимыми производственными затратами, то экономика будет обескровлена тем, что экономисты называют извлечением ренты. «Экономическая рента» заключается в хищнических монополистских поборах, подобно выжиманию ренты землевладельцами (требующими максимум того, что можно выжать из рынка). Но вместо того, чтобы взимать её за пользование землёй, её теперь взимают за пользование водой, канализацией, радиоволновым диапазоном, телефоном и так далее. И в результате экономика превращается в подобие мексиканской, где они приватизовали телефонную связь, продав её Карлосу Слиму. И он стал самым богатым индивидом в мире, принудив мексиканцев платить самые высокие цены в мире за пользование телефоном и использование электромагнитного спектра для телекоммуникации.

Это всё неолиберальная брехня. Они выдумывают, что Греция станет богаче, позволив всяким Карлосам Слимам укорениться и захапать её экономику. Но что примечательно в наше время, так это то, что для этого не надо армии. На страну не сбрасывают на парашютах диверсантов спецназа. Просто европейские и прочие иностранные банки и правительства дают пожертвования политическим партиям, чтобы социалистические парламентарии проголосовали за продажу страны за бесценок. Всё это делается финансовыми методами без кровавой бани - за исключением стрельбы по демонстрантам, протестующим на улицах.

Вот это мадам Клинтон называет демократией, а не олигархией...

- Большое Вам спасибо, Майкл Хадсон.

- И Вам спасибо, Бонни

Примечания:

1) Richard McGregor, “Obama says time to get ‘serious,’” Financial Times, July 16, 2001.

2) Niki Kitsantonis, “Clinton Praises Greece for Economic-Policy Leadership,” The New York Times, July 18, 2011.

3) Quoted in James O’Shea, The Deal from Hell: How Moguls and Wall Street Plundered Great American Newspapers (New York: Public Affairs, 2011), p. 265. »